ЖАН-ЖАК СЕМПЭ

РЕНЕ ГОССИНИ

 

 

 

КАНИКУЛЫ МАЛЕНЬКОГО НИКОЛЯ

 

Перевод с французского Юлии Глек

 

 

 

Закончился учебный год, который был полностью посвящён прилежной учёбе. Николя получил награду за красноречие (всё-таки лучше, чем ничего), и расстался со своими одноклассниками, которых зовут Альцест, Руфу, Эд, Жоффруа, Мэксан, Жоаким, Клотэр и Аньян. Книги и тетради отложены в сторону, и теперь он думает только о каникулах.

В семье у Николя выбрать, куда поехать в отпуск, не проблема, потому что…

 

 

I

 

ПАПА РЕШАЕТ

 

Каждый год, то есть прошлый и позапрошлый, потому что до этого было очень давно, и я не помню, папа и мама много спорили, куда поехать в отпуск, а потом мама начинала плакать и говорила, что поедет к своей маме, и я тоже начинал плакать, потому что я, конечно, очень люблю бабулю, но у неё там нет пляжа, и, в конце концов, мы ехали туда, куда хотела мама, только не к бабушке.

Вчера после обеда папа на нас сердито посмотрел и сказал:

- Слушайте внимательно! В этом году я не желаю никаких споров, здесь я решаю! Мы поедем на юг. У меня есть адрес одной виллы, которая сдаётся на Пляж-ле-Пэн. Три комнаты, водопровод, электричество. Знать не хочу никаких отелей с паршивым питанием!

-         Хорошо, дорогой, - сказала мама. – Это очень удачная мысль.

-   Здорово! – закричал я и стал бегать вокруг стола, потому что, когда так здорово, трудно удержаться на месте.

У папы сделались большие-большие глаза, как будто он удивился, и он сказал:

-         А? Ну ладно…

Пока мама убирала со стола, папа пошёл искать в шкафу маску для подводной охоты.

- Вот увидишь, Николя, - сказал мне папа, - как мы с тобой займёмся подводной охотой, ты и я.

Я немножко испугался, потому что я не умею плавать, только лежать на спине, но папа сказал, чтобы я не беспокоился, что он меня научит, и что он был чемпионом района по плаванию вольным стилем в молодости и сейчас тоже мог бы бить рекорды, если бы у него было время тренироваться.

- А папа научит меня подводной охоте! – сказал я маме, когда она вернулась из кухни.

- Очень хорошо, дорогой, - ответила мама. – Только в Средиземном море, кажется, теперь не так уж много рыбы. Слишком много развелось рыбаков.

- Неправда! – сказал папа.

Но мама попросила его не спорить с ней при ребенке, и если она так говорит, то только потому, что читала в газете. И она села за свое вязанье, которое начала давно-давно.

- Тогда, - сказал я папе, - мы там будем как два дурака в воде, раз там нету рыбы!

Папа, ни слова не говоря, отнёс маску обратно в шкаф. Я был уже не так рад. Правда, это всё равно, когда идёшь с папой ловить рыбу, всегда одно и тоже – ничего потом не приносишь. Папа вернулся и сразу же взялся за свою газету.

-         А где тогда, - спросил я, - рыба для подводной охоты?

-         Спроси у мамы, - ответил папа. – Она у нас эксперт.

-         Рыба есть в Атлантике, дорогой, - сказала мне мама.

Я спросил, а Атлантика далеко от того места, куда мы поедем, но папа мне сказал, что, если бы я немножко лучше учился в школе, я не задавал бы таких вопросов, а это несправедливо, потому что в школе мы не изучаем подводную охоту; но я ничего не сказал, потому что у папы был такой вид, как будто ему сейчас не до разговоров.

- Нужно составить список вещей, которые нужно взять с собой, - сказала мама.

- О, нет! – закричал папа. – В этом году мы не поедем навьюченные, как караван верблюдов. Плавки, шорты, самая простая одежда, несколько свитеров…

- И ещё кастрюли, электрокофеварка, красное одеяло и немного посуды, - сказала мама.

Папа сердито вскочил на ноги и открыл рот, но заговорить не успел, потому что мама поставила его на место.

- Ты отлично знаешь, - сказала мама, - что нам рассказывали Лебланы о том, как они снимали виллу в прошлом году. Из всей посуды там были три надбитые тарелки, а на кухне всего две маленькие кастрюльки, одна из которых с дыркой в дне. Им пришлось покупать всё на месте буквально на вес золота!

- Леблан просто не умеет выходить из положения, - сказал папа. Он опять сел.

- Возможно, - сказала мама. – Но если ты хочешь, чтобы я варила рыбный суп, то я не смогу это сделать в дырявой кастрюле, даже если там окажется рыба.

Тогда я начал плакать, потому что, в самом деле, что хорошего ехать на море, в котором нет рыбы, когда в этих, как их, в Атлантиках, её полно. Мама оставила своё вязанье, взяла меня на руки и сказала, что не нужно расстраиваться из-за дурацкой рыбы, и что я буду каждое утро радоваться, глядя на море из окна моей комнаты.

- Вообще-то, - сказал папа, - моря из окна виллы не видно. Но оно недалеко – всего в двух километрах. Это была последняя незанятая вилла на Пляж-ле-Пен.

- Ну конечно, дорогой, - сказала мама.

И она меня поцеловала, и я пошёл на ковёр играть с двумя шариками, которые я в школе выиграл у Эда.

-         А на пляже там галька? – спросила мама.

- Нет, мадам! Ничего подобного! – воскликнул папа с очень довольным видом. – Там песчаный пляж! С очень мелким песком! На всём пляже ни одного камня не найти!

- Тем лучше, - сказала мама. – Раз так, Николя не будет всё время бросать гальку, чтобы она подпрыгивала на воде. С тех пор, как ты его этому научил, у него это просто мания.

Тут я опять начал плакать, потому что это так здорово, когда камушки подпрыгивают на воде, и я уже научился делать так, чтобы они подпрыгивали целых четыре раза, и это, в конце концов, несправедливо, - ехать на эту дурацкую виллу с дырявыми кастрюлями, которая, к тому же, далеко от моря, в котором нет ни рыбы, ни гальки.

- Я лучше к бабушке поеду! – закричал я и изо всех сил поддал ногой один из шариков Эда.

Мама опять взяла меня на руки и сказала, что не надо плакать, что из всей семьи именно папа больше всего нуждается в отдыхе, и даже если там, куда он хочет поехать, болото, нужно ехать туда и делать вид, что нам нравится.

-         Но, но, но… - сказал папа.

-         Я хочу, чтобы камушки подпрыгивали! – закричал я.

-    Может, в следующем году ты будешь бросать камушки, если папа решит повезти нас в Бэн-ле-Мэр.

-   - А это ещё куда? – спросил папа, который так и оставался с открытым ртом.

-   В Бэн-ле-Мэр, - сказала мама, - в Бретань, туда, где Атлантика, много рыбы и хорошенький маленький отель, который выходит окнами на пляж с песком и галькой.

-   Я хочу в Бэн-ле-Мэр! – закричал я. – Я хочу в Бэн-ле-Мэр!

-   Но, дорогой, - сказала мама, - нужно быть благоразумным, ведь это папа решает.

Папа провел рукой по лицу, глубоко вздохнул и сказал:

-         Хорошо, я понял. Как называется твой отель?

-         «Бо-Риваж», дорогой, - сказала мама.

Папа сказал, что хорошо, он напишет туда, чтобы узнать, есть ли ещё свободные номера.

- Не нужно, дорогой, - сказала мама. – Это уже сделано. Для нас забронирован номер 29, окна на море, с ванной.

И мама попросила папу посидеть спокойно, потому что она хочет посмотреть, хороша ли длина свитера, который она вяжет. Ночи в Бретани, кажется, немного свежие.

 

 

Когда папа Николя принял решение, осталось только навести порядок в доме, надеть на мебель чехлы, снять ковры и занавески, уложить багаж и не забыть взять с собой яйца вкрутую и бананы, чтобы есть их в поезде.

Поездка по железной дороге прошла хорошо, хоть мама Николя и положила соль для яиц вкрутую в коричневый чемодан, который ехал в багажном вагоне. И вот – прибытие в Бэн-ле-Мэр, вот и отель «Бо-Риваж». Вот он, пляж, и каникулы, наконец, начинаются…

 

 

II

 

ПЛЯЖ -  ЭТО ЗДОРОВО!

 

На пляже у меня много друзей, это Блез, и ещё Фруктьé, и Мамéр – он такой тупой!, и Иренэ, и Фабрис, и Ком, и потом ещё Ив, который тут не отдыхает, потому что он тут живет, и мы играем все вместе, и ссоримся, и потом друг с другом не разговариваем, и все это ужасно здорово.

- Иди, поиграй тихонько со своими друзьями, - сказал мне папа сегодня утром, - а я тут спокойно полежу, позагораю на солнышке.

И он начал намазываться маслом для загара и говорил, посмеиваясь:

- Ох, я как подумаю, что наши сейчас сидят на работе!

А мы начали играть с мячом Фруктье.

- Идите играть подальше, - сказал папа, он как раз кончил намазываться маслом, и – бах! – мяч попал ему прямо в голову. Это папе совсем не понравилось, и он изо всех сил ударил по мячу, и он упал в воду, очень далеко. Классный удар.

- Вот так, в конце концов, - сказал папа.

Иренэ убежал и вернулся со своим папой. А он был ужасно большой и толстый, папа Иренэ, и у него был недовольный вид.

-         Вот он! – сказал Иренэ и показал на моего папу пальцем.

- Так это вы, - сказал папа Иренэ моему папе, - забросили в воду мяч моего малыша?

-         Ну, я, – ответил мой папа папе Иренэ, – так они же мне этот мяч бросили в лицо!

- Дети приехали сюда отдыхать, - сказал папа Иренэ, - а если вам это не нравится, сидите у себя в номере. А пока давайте, доставайте мяч.

-         Не обращай внимания, - сказала мама папе. Но папа обратил внимание.

-         Ладно, ладно, - сказал он, - достану я ваш знаменитый мяч.

-         Вот-вот, - сказал папа Иренэ, - на вашем месте я бы тоже его достал.

Папа долго плавал за мячом, потому что ветер отнёс его очень далеко. Когда папа отдавал мяч Иренэ, у него был усталый вид, и он нам сказал:

- Слушайте, детки, я хочу спокойно отдохнуть. Почему бы вам не поиграть во что-нибудь другое, а не в мяч?

-         А во что, например? – спросил Мамер – он такой тупой!

- Ну, я не знаю, - сказал папа. – Копайте колодцы в песке, это так интересно – копать в песке колодцы.

Мы решили, что это классная идея, и принесли свои совочки, а папа хотел намазаться маслом, но не мог, потому что оно кончилось.

- Пойду куплю в магазине в конце набережной, - сказал папа, а мама его спросила, почему он хоть минутку не может посидеть спокойно.

Мы начали копать колодец, большую такую яму, ужасно глубокую. Когда папа вернулся с бутылочкой масла, я его позвал и сказал:

-         Ты видел наш колодец, папа?

-         Да, очень хорошо, дорогой, - сказал папа, и стал открывать бутылочку зубами.

Потом подошёл какой-то дядя в белой фуражке и спросил нас, кто разрешил нам копать яму у него на пляже.

- А вот он, мсье! – ответили все мои друзья, показывая на папу. Я очень гордился, потому что думал, что дядя в фуражке поблагодарит папу. Но вид у этого дяди был недовольный.

- Вы, случайно, не с ума сошли, что внушаете детям такие идеи? – спросил дядя.

Папа, который все ещё старался открыть бутылочку, спросил:

- Ну и что такого?

Тут дядя в фуражке начал кричать, что это просто поразительно, до чего некоторые люди несознательные, что кто-нибудь может упасть в яму и сломать себе ногу, что во время прилива человек, который не умеет плавать, может в ней утонуть, и что песок мог обрушиться и засыпать кого-нибудь из нас, и что могло произойти много других ужасных вещей, и что совершенно необходимо засыпать яму.

- Ну хорошо, - сказал папа. – Засыпьте яму, ребята.

Но ребята не хотели засыпать яму.

-         Яму здорово копать, - сказал Ком, - а засыпать её неинтересно.

-         Пошли купаться! – сказал Фабрис.

И все они убежали, а я остался, потому что видел, что папа чем-то озабочен.

-         Дети! Дети! – закричал папа, но дядя в фуражке ему сказал:

-         Оставьте детей в покое и быстренько засыпьте мне эту яму.

И ушёл.

Папа глубоко вздохнул и помог мне засыпать яму. У нас был только один маленький совочек, поэтому мы засыпали её долго, и еле-еле успели закончить, как мама сказала, что пора идти в отель обедать, и нужно поспешить, потому что кто опаздывает, тех не обслуживают.

- Собирай свои вещи, совочек, ведёрко, и пойдём, - сказала мама.

Я взял свои вещи, но не мог найти ведёрко.

- Ничего, давайте возвращаться, - сказал папа.

Но я очень сильно расплакался.

Такое классненькое ведёрочко, жёлтенькое с красненьким, и так здорово было делать им пасочки!

- Давайте не будем нервничать, - сказал папа. – Куда ты его дел, это ведёрко?

Я сказал, что, наверно, оно осталось на дне колодца, который мы только что засыпали. Папа посмотрел на меня так, как будто хотел мне всыпать как следует, но я заплакал ещё сильнее, и папа сказал, что хорошо, только чтобы я не мотал ему нервы. Мой папа самый лучший на свете! Но я не мог помочь папе, потому что у нас опять был только один маленький совочек на двоих, я только стоял и смотрел, и тут мы услышали сзади грубый голос:

- Вы что, смеётесь надо мной, что ли?

Папа вскрикнул от неожиданности, мы обернулись и увидели дяденьку в белой фуражке.

- Я вам, кажется, запретил копать ямы, - сказал дяденька.

Папа ему объяснил, что он ищет мое ведёрко. Тогда дяденька сказал, что ладно, только с условием, что папа потом все засыплет. И он остался наблюдать.

- Слушай, - сказала мама папе, - я с Николя возвращаюсь в отель. Как только найдешь ведёрко, приходи.

И мы ушли. Папа пришёл в отель очень поздно, он устал, ему не хотелось есть, он пошёл и сразу лёг. Он не нашёл ведёрко, но это было ничего, потому что оказалось, что я оставил его в своей комнате. А после обеда пришлось позвать доктора, потому что папа обжёгся на солнце. Доктор сказал папе, что придётся полежать в постели денька два.

- Разве можно так долго находиться на солнце, не намазавшись маслом для загара, - сказал доктор.

- Ох, - сказал папа, - я как подумаю, что наши там сейчас сидят на работе!

Но больше он не смеялся, когда это говорил.

 

 

К сожалению, в Бретани иногда случается, что солнышко отправляется в небольшое путешествие на Лазурный берег. Потому-то хозяин отеля «Бо-Риваж» с беспокойством следит за барометром, который, в конечном счете, измеряет атмосферное давление среди жильцов отеля…

 

 

III

 

ДУША КОМПАНИИ

 

Сейчас мы отдыхаем в отеле, и там есть пляж и море, и это очень здорово, только не сегодня, потому что идёт дождь, а в этом, правда, ничего хорошего нет. Что во время дождя больше всего действует на нервы, так это то, что взрослые не умеют нас занять, и мы тогда становимся невыносимыми и влипаем во всякие истории. У меня много друзей в отеле, это Блез, и Фруктьé, и Мамéр - он такой тупой! - и Иренэ, у которого такой большой и сильный папа, и Фабрис, и потом ещё Ком. Они очень классные, только не всегда хорошо себя ведут. Во время обеда – а сегодня среда и поэтому на обед были равиоли и эскалопы, только у папы и мамы Кома были лангусты, потому что они всегда берут себе добавочные блюда, - я сказал, что хочу на пляж.

- Ты же видишь, что идёт дождь, - сказал мне папа. – Не действуй мне на нервы. Сегодня ты будешь тихонько играть в отеле со своими друзьями.

Я сказал, что и сам хочу играть со своими друзьями, но только на пляже. Тогда папа меня спросил, я что, хочу получить прямо тут, при всех, и я стал плакать, потому что не хотел. За столиком у Фруктье тоже был слышен плач, а потом мама Блеза сказала папе Блеза, что это была его дурацкая идея – провести отпуск в таком месте, где всё время идёт дождь, а папа Блеза стал кричать, что это была не его идея, и что последняя идея, которая была у него в жизни, это была идея жениться. Моя мама сказала папе, что не нужно расстраивать ребенка, папа закричал, что у него нервы на пределе, и Иренэ упал на пол и опрокинул сливки, а его папа залепил ему оплеуху. В столовой стоял ужасный шум, и тут пришёл хозяин отеля, и сказал, что сейчас подадут кофе в гостиную, что он включит проигрыватель, и что он слышал по радио, что завтра будет замечательная солнечная погода.

А в гостиной мсье Лантернó сказал:

- Сейчас я займусь малышами!

Мсье Лантерно – это очень симпатичный господин, он очень любит шутить и со всеми знакомится. Ещё он любит хлопать всех по плечу, но папе это не очень понравилось, потому что он недавно обжёгся на солнце, а тут мсье Лантерно хлопнул его по плечу. А в тот вечер, когда мсье Лантерно надел на себя занавеску и абажур, хозяин отеля сказал папе, что мсье Лантерно – настоящая душа компании.

- А вот меня он почему-то не развлекает, - сказал папа и пошёл спать.

Мадам Лантерно, которая отдыхает с мсье Лантерно, ничего не сказала. У неё был усталый вид.

Мсье Лантерно встал, поднял руку и закричал:

- Дети! Слушайте мою команду! Все за мной, в колонну по одному! Готовы? По направлению к столовой, вперёд, шагом марш! Раз-два, раз-два, раз-два!

И мсье Лантерно пошёл в столовую и сразу же оттуда вышел. Вид у него был уже не такой довольный.

-         А вы почему за мной не идёте? – спросил он нас.

-         Потому что, - сказал Мамер – он такой тупой! – мы хотим играть на пляже.

- Нет, нет, - сказал мсье Лантерно, - нужно быть просто ненормальным, чтобы хотеть мокнуть под дождём на пляже! Пошли со мной, будет ещё веселей, чем на пляже! Вот увидите, вы потом захотите, чтобы всё время шёл дождь! – и мсье Лантерно громко расхохотался.

-         Ну как, пойдём? – спросил я у Иренэ.

-         Ну пошли, - сказал Иренэ, и мы пошли со всеми остальными.

В столовой мсье Лантерно сдвинул столы и стулья и сказал, что мы будем играть в жмурки.

- Кто жмурится? – спросил мсье Лантерно, и мы ему сказали, что он жмурится, и он попросил, чтобы ему завязали глаза носовым платком, но, когда увидел наши платки, то сказал, чтобы ему завязали глаза его платком. После этого он протянул руки вперёд и закричал:

- Ага, вот я вас сейчас поймаю! Сейчас я вас поймаю, ага, ага! – и он громко расхохотался.

Я классно играю в шашки, поэтому я засмеялся, когда Блез сказал, что он кого хочешь обыграет в шашки, и что он чемпион. Блезу не понравилось, что я смеялся, и он сказал, что, раз я такой вредный, то мы посмотрим, и мы пошли в гостиную, чтобы попросить у хозяина отеля шашки. Остальные тоже пошли за нами, потому что хотели знать, кто выиграет. Но хозяин отеля ничего нам не дал, он сказал, что это игра для взрослых, и что мы потеряем все шашки. Мы начали с ним спорить, как вдруг услышали громкий голос сзади:

- Кто вам разрешил выйти из столовой?

Это был мсье Лантерно, он пошёл нас искать и нашёл, потому что глаза у него больше не были завязаны. Он был весь красный, и голос у него слегка дрожал, как у папы, когда он увидел, как я пускаю мыльные пузыри его новой трубкой.

- Ладно, - сказал мсье Лантерно, - ваши родители сейчас отдыхают, поэтому мы останемся в гостиной и тихонько поиграем. Я знаю отличную игру, берите все листочки бумаги и карандаши, и я буду называть букву, а вы будете писать на эту букву пять названий стран, пять названий животных и пять названий городов. Кто проиграет, получит фант.

Мсье Лантерно пошёл за карандашами и бумагой, а мы пошли в столовую играть со стульями в автобус. Когда мсье Лантерно нас нашёл, он, по-моему, немного рассердился.

-         В гостиную, быстро! – сказал он.

- Мы начнём с буквы А, - сказал мсье Лантерно. – За работу! – и он начал писать быстро-быстро.

-         А у меня карандаш сломался, так нечестно, - сказал Фруктье, а Фабрис закричал:

-         Мсье, а Ком списывает!

- Неправда, подлый обманщик! – ответил Ком, и Фабрис залепил ему оплеуху. Ком сначала замер от удивления, а потом начал лупить Фабриса ногой, а потом Фруктье хотел забрать у меня карандаш, как раз когда я собирался написать «Австрия», и я стукнул его кулаком в нос, а Фруктье закрыл глаза и начал молотить руками во все стороны и попал по Иренэ, а потом Мамер ещё закричал:

- Эй, ребята! Альпы – это страна?

Мы все ужасно шумели, и было здорово, как в школе на переменке, как вдруг – бах! – пепельница упала на пол. Тут прибежал хозяин отеля и начал кричать и ругать нас, и все наши папы и мамы пришли в гостиную и начали спорить с нами и с хозяином отеля. А мсье Лантерно куда-то ушёл.

Его нашла мадам Лантерно, вечером, когда уже было время ужинать. Оказалось, что мсье Лантерно всю вторую половину дня мок под дождём, сидя на пляже.

А все-таки мсье Лантерно – настоящая душа компании, потому что папа, когда увидел его в отеле, так смеялся, что даже не мог есть. А ведь в среду на ужин нам подали рыбный суп!

 

 

Из отеля «Бо-Риваж» открывается вид на море, если встать на край ванны и при этом не поскользнуться. Когда погода ясная, и если вы не поскользнулись, вы можете разглядеть загадочный Остров Брызг, где, согласно брошюре, изданной Обществом содействия туризму, находился в заключении знаменитая Железная Маска. Там вы можете посетить камеру, которую он занимал, и купить сувениры, которые продаются в местном буфете.

 

 

IV

 

ОСТРОВ БРЫЗГ

 

Вот здорово! Мы поедем на экскурсию на теплоходе. Мсье и мадам Лантерно поедут с нами, правда, папе это не очень нравится, потому что он, по-моему, не особенно любит мсье Лантерно. Не понимаю, почему. Мсье Лантерно отдыхает в нашем отеле, он очень забавный и всё время старается всех смешить. Вчера он пришёл в столовую с фальшивым носом и большими наклеенными усами и сказал хозяину отеля, что рыба несвежая. Я ужасно смеялся. Когда мама сказала мадам Лантерно, что мы едем на Остров Брызг, мсье Лантерно сказал:

- Отличная идея! И мы поедем с вами, чтобы вы не скучали!

А папа потом спросил маму, она что, сделала это нарочно, и сказал, что этот горе-душа компании испортит нам всю прогулку.

Мы покинули отель утром, у нас была с собой корзина для пикника, полная холодных эскалопов, сэндвичей, яиц вкрутую, бананов и сидра. Это было здорово. Потом появился мсье Лантерно в белой морской фуражке, я тоже себе такую хочу, и сказал:

- Ну как, экипаж, к погрузке готовы? Вперёд, раз-два, раз-два, раз-два!

Тут папа начал что-то тихо бормотать, а мама на него сердито смотрела.

В порту, когда я увидел теплоход, я немножко разочаровался, потому что это был совсем маленький теплоходик. Он назывался «Жанна». У хозяина было такое большое-большое, красное-красное лицо, и на голове берет, а формы с золотыми нашивками на нём не было, а я думал, что будет, и собирался рассказать об этом ребятам в школе, но это ничего, я всё равно расскажу, чего уж там.

-         Итак, капитан, - сказал мсье Лантерно, - все готово к отплытию?

- Это вы туристы на Остров Брызг? – спросил хозяин теплохода, и мы поднялись на борт. Мсье Лантерно остался стоять и начал кричать:

-         Отдать швартовы! Поднять паруса! Полный вперёд!

-         Не скачите так, - сказал папа, - а то вы всех нас сбросите в воду!

-         Ах да, - сказала мама, - будьте благоразумны, мсье Лантерно.

Она как-то странно улыбнулась, очень сильно сжала мне руку и сказала, что не надо бояться, мой дорогой. Но я никогда ничего не боюсь, я так и расскажу в школе, когда вернусь с каникул.

- Бояться нечего, милая мадам, - сказал мсье Лантерно. – Здесь на борту есть старый моряк!

-         А вы что, были моряком? – спросил папа.

- Нет, - ответил мсье Лантерно, - но у меня дома на каминной полке стоит маленький парусник в бутылке! – и он громко расхохотался и сильно хлопнул папу по плечу.

Хозяин теплохода не поднимал паруса, как сказал мсье Лантерно, потому что парусов там не было. Там был мотор, который делал пых-пых-пых и пах автобусом, который ездит мимо нашего дома. Мы вышли из порта, и там были такие маленькие волны, и корабль на них подпрыгивал – так здорово!

- Море будет спокойное? – спросил папа у хозяина теплохода. – На горизонте ни облачка?

Мсье Лантерно расхохотался.

-         Вы, - сказал он папе, - боитесь заболеть морской болезнью!

- Морской болезнью? – переспросил папа. – Вы, наверное, шутите. Меня никогда не укачивает. Могу поспорить, что вы первый заболеете морской болезнью, Лантерно!

- Ладно! – ответил мсье Лантерно и сильно хлопнул папу по плечу, а у папы сделалось такое лицо, как будто ему захотелось хлопнуть мсье Лантерно по лицу.

-         Мамочка, а что это такое – морская болезнь? – спросил я.

- Поговорим о чем-нибудь другом, мой дорогой, если ты не против, - ответила мне мама.

Волны стали сильнее, и мне это все больше и больше нравилось. С того места, где мы были, отель казался совсем маленьким, и я узнал окно нашей ванной, потому что мама оставила там сушиться свой красный купальник. Кажется, на Остров Брызг нужно было плыть час. Это была такая замечательная поездка!

- Послушайте, - сказал мсье Лантерно папе, - я знаю историю, которая вам понравится. Двое бродяг захотели поесть спагетти…

Жалко, что я так и не узнал, что там было дальше, потому что мсье Лантерно стал рассказывать папе на ухо.

- Неплохо, - сказал папа, - а вы знаете историю про врача, который лечил несварение желудка? – и, так как мсье Лантерно её не знал, папа стал рассказывать ему на ухо. Ох, как они действовали мне на нервы! Мама не слушала, она смотрела в сторону отеля. Мадам Лантерно, как обычно, молчала. У неё всегда был немного усталый вид.

Перед нами был Остров Брызг, он был ещё далеко, и он был очень красивый среди белых барашков пены. Но мсье Лантерно не смотрел на остров, он смотрел на папу и обязательно хотел рассказать ему, что он ел в ресторане перед тем, как поехать в отпуск. А папа, который обычно не любил разговаривать с мсье Лантерно, рассказывал ему, что он ел на обеде по случаю своего первого причастия. Из-за их историй я проголодался. Я хотел попросить маму, чтобы она дала мне яйцо вкрутую, но она меня не услышала, потому что заткнула себе уши. Из-за ветра, конечно.

- Вы что-то как будто побледнели, - сказал мсье Лантерно папе. – Хорошо бы вам сейчас большую миску тёплого бараньего жира!

- Да, - ответил папа, - это неплохо с устрицами в шоколаде.

Остров Брызг был уже совсем близко.

- Скоро будем причаливать, - сказал мсье Лантерно папе, - как насчет холодного эскалопа или сэндвича, прямо здесь, не сходя с теплохода?

- Ну конечно, - ответил папа, - свежий морской воздух нагоняет аппетит! – и папа взял корзину для пикника и повернулся к хозяину теплохода.

- Хотите сэндвич, капитан, перед тем, как причалим?

Так мы и не попали на Остров Брызг, потому что хозяину теплохода стало плохо, как только он увидел сэндвич, и нам пришлось как можно быстрее вернуться в порт.

 

 

На пляже появился новый физрук, и все родители быстро записали своих детей к нему в группу. В своей родительской мудрости они решили, что если дети каждый день будут заняты в течение одного часа, это принесет огромную пользу и им, и всем окружающим.

 

 

V

 

ФИЗКУЛЬТУРА

 

Вчера к нам пришёл новый учитель физкультуры.

-         Меня зовут Гектор Дювáль, - сказал он нам, - а вас?

-         А нас – нет, - ответил Фабрис, и нас всех это очень рассмешило.

Я был на пляже со всеми моими друзьями из отеля, с Блезом, Фруктье, Мамером – он такой тупой! - Иренэ, Фабрисом и Комом. На занятии физкультурой с нами было ещё много разных типов, но они были из отелей «Де ля Мэр» и «Де ля Пляж», и мы, которые из отеля «Бо-Риваж», их не любили.

Физкультурник, когда мы перестали смеяться, согнул руки в локтях. У него там была целая гора мускулов с обеих сторон.

-         Хотите, чтобы у вас были такие бицепсы? – спросил он нас.

-         Подумаешь, - ответил Иренэ.

-         А по-моему, - сказал Фруктье, - это некрасиво.

Но Ком сказал, что, вообще, почему бы и нет, он хотел бы иметь на руках такие штучки, ребята в школе умерли бы от зависти. Ком действует мне на нервы, вечно он выставляется. Физрук сказал:

- Так вот, если вы будете хорошо себя вести и хорошо заниматься физкультурой, то, когда вы вернетесь домой, у вас будут точно такие же мускулы.

Потом физрук сказал, чтобы мы построились в ряд, а тут Ком и говорит:

- Спорим, ты не умеешь прыгать, как я, - и он прыгнул.

Мне стало ужасно смешно, потому что я ужасно здорово прыгаю, и я ему показал.

- И я так умею! И я так умею! – сказал Фабрис, но он не умел. А вот у кого хорошо получалось, так это у Фруктье, во всяком случае, намного лучше, чем у Блеза. И мы всё прыгали и прыгали, как вдруг услыхали громкий свисток.

- Вы скоро закончите? – закричал физрук. – Я попросил вас построиться, а потом можете хоть целый день строить из себя клоунов.

Мы построились, чтобы с ним не связываться, и физрук сказал, что покажет нам, что нужно делать, чтобы были такие мускулы, как у него. Он поднял и опустил руки, поднял и опустил, поднял, и тут один тип из отеля «Де ля Мэр» сказал нам, что у нас дрянь, а не отель.

-         Неправда, - закричал Иренэ, - у нас классный отель, это у вас уродский какой-то!

- А в нашем отеле, - сказал какой-то тип из отеля «Де ля Пляж», - каждый вечер дают мороженое в шоколаде!

- Подумаешь! – сказал один тип из отеля «Де ля Мэр», - а у нас и в обед тоже, а в четверг были блинчики с конфитюром!

- А мой папа, - сказал Ком, - всегда заказывает добавочные блюда, и хозяин отеля дает ему все, что он захочет!

-         Неправда, обманщик! – закричал тип из отеля «Де ля Пляж».

-   Долго ещё будет продолжаться ваша беседа? – закричал физрук, который больше не поднимал руки, потому что они у него были скрещены на груди. Зато ноздри у него так забавно поднимались и опускались, поднимались и опускались, хотя я не думаю, что, если так делать, будут большие мускулы.

Физрук закрыл лицо рукой и сказал, что к упражнениям для рук мы вернёмся позже, а сейчас для начала поиграем. Все-таки он молодец, этот физрук!

- Сейчас мы устроим соревнование, - сказал он. – Станьте в ряд, вот здесь. Вы стартуете по свистку. Кто первый добежит вон до того зонтика, будет победителем. Готовы? – и он засвистел. Но стартовал только один Мамер, потому что мы все смотрели ракушку, которую Фабрис нашёл на пляже, а Ком рассказывал, как он на днях нашёл ракушку ещё больше и подарил своему папе, чтобы он сделал себе из неё пепельницу. Тут физрук бросил свой свисток на землю и начал топтать его ногами. Последний раз я видел, чтобы человек так злился, в школе, когда Аньян, первый ученик в классе и учительницын любимчик, узнал, что он только второй по контрольной по арифметике.

-         Вы будете меня слушаться или нет? – закричал физрук.

- Ну да, - сказал Фабрис, - мы побежим в этом вашем соревновании, мсье, только спешить ведь некуда.

Физкультурник закрыл глаза, сжал кулаки и задрал голову к небу, а ноздри у него так и шевелились. Когда он опустил голову, то заговорил очень медленно и тихо.

-         Хорошо, - сказал он. – Начнём заново. На старт! Внимание…

- Нетушки, - закричал Мамер, - это нечестно! Я выиграл, я первый добежал до зонтика! Это нечестно, я пожалуюсь папе! – и он начал плакать и топать ногами по песку, а потом сказал, что раз так, он уходит, и ушёл, плача, и я думаю, он правильно сделал, потому что физрук смотрел на него так же, как папа на рагу, которое вчера нам подали на обед.

- Дети! – сказал физрук. – Мои дорогие детки, друзья мои, тот, кто не будет делать то, что я скажу, получит такую взбучку, что долго будет помнить!

- Вы не имеете права, - сказал кто-то. – Только моя мама, мой папа, дядя и дедушка имеют право давать мне взбучку!

-         Кто это сказал? – спросил физрук.

- Это он, - сказал Фабрис, показывая на типа из отеля «Де ля Пляж», - на совсем маленького типа.

- Неправда, подлый обманщик, - сказал маленький тип, и Фабрис швырнул ему песок в лицо, а маленький тип ему как даст! По-моему, этот маленький тип уже занимался физкультурой, а Фабрис так удивился, что даже забыл заплакать. Тут мы все начали драться, а те, которые из отеля «Де ля Мэр» и «Де ля Пляж», они предатели.

Когда мы перестали драться, физрук сидел на песке. Он встал и сказал:

- Хорошо. Сейчас мы поиграем в такую игру. Все встали лицом к морю. По моему сигналу все идут в воду! Готовы? Начали!

Вот это нам очень понравилось, потому что самое лучшее, что есть на пляже – это море. Мы побежали изо всех сил, и в воде было так здорово, и мы брызгались водой, и качались на волнах, и Ком кричал «Сморите на меня! Сморите на меня!», и, когда мы вышли из воды, то увидали, что нашего физкультурника нету.

А сегодня у нас появился новый физрук.

-         Меня зовут Жюль Мартэн, - сказал он. – А вас?

 

 

Каникулы продолжались ко всеобщему удовольствию, и папе Николя не в чем было упрекнуть отель «Бо-Риваж», кроме рагу, особенно в тот вечер, когда он обнаружил в нём ракушку. Поскольку физкультурного руководителя больше не было, дети стали искать другие занятия, чтобы дать выход своей бьющей через край энергии.

 

 

VI

 

МИНИ-ГОЛЬФ

 

Сегодня мы решили пойти поиграть в мини-гольф, площадка находится рядом с магазином, в котором продают сувениры. Мини-гольф – это ужасно здорово, я вам сейчас объясню: там восемнадцать лунок, и нужно загонять в них мячики специальными клюшками, как можно меньшим числом ударов, а чтобы добраться до лунок, нужно проходить через маленькие зáмки, речки, всякие зигзаги, горки, лестницы; это ужасно здорово. Только в первую лунку и легко попасть.

Только, как назло, хозяин площадки для мини-гольфа не пустил нас играть, раз мы пришли без взрослых. Тогда мы с Блезом, Фруктье, Мамером – он такой тупой! – Иренэ, Фабрисом и Комом, которые мои друзья из отеля, пошли попросить моего папу, чтобы он пошёл с нами играть в гольф.

-         Нет, - сказал папа, он читал газету на пляже.

-         Пойдёмте, ну пожалуйста, один разочек! – сказал Блез.

- Ну пожалуйста! Ну давайте! – закричали все остальные, а я стал плакать и сказал, что раз мне нельзя играть в мини-гольф, я возьму водный велосипед и уплыву далеко-далеко, и никто меня больше не увидит.

- А вот и нет, - сказал Мамер – он такой тупой! – чтобы дали водный велосипед, тоже нужно приходить со взрослыми.

- Подумаешь, - сказал Ком, который всё время действует мне на нервы, потому что выставляется, - я и без водного велосипеда могу уплыть далеко-далеко, кролем.

И мы все стали спорить вокруг папы, а потом папа смял газету, швырнул её на песок и сказал:

-         Хорошо, идёмте, я пойду с вами играть в гольф.

Мой папа – самый лучший в мире. Я так ему и сказал, и ещё я его поцеловал.

Когда нас увидел хозяин площадки для гольфа, он не очень хотел пускать нас играть. Но мы все стали кричать «Ну пожалуйста! Ну давайте!», и хозяин согласился, только сказал папе хорошо за нами следить.

Мы собрались в начале площадки, и папа, он столько всего знает, показал нам, как нужно держать клюшку.

- Я так умею! – закричал Ком и хотел начать игру, но Фабрис ему сказал, с какой это стати он первый?

- Придётся начать в алфавитном порядке, как в школе, когда учительница нас спрашивает, - сказал Блез. Но я был против, потому что Николя – это далеко от начала, и в школе это здорово, но в гольфе это нечестно. Потом пришёл хозяин площадки и сказал папе, что пора начинать игру, потому что там пришли ещё люди, которые хотят поиграть в мини-гольф.

-         Начнет Мамер, - сказал папа, - потому что он ведёт себя лучше всех.

И Мамер подошёл и так ударил клюшкой по мячику, что он взлетел в воздух, пролетел над оградой и ударился о машину, которая стояла на дороге. Мамер начал плакать, а папа пошёл искать мячик.

Папа немного задержался, потому что в этой машине сидел какой-то мсье, и он вышел из неё и начал разговаривать с папой, и всё время махал руками, а вокруг собрались люди, они смотрели на них и смеялись.

А мы хотели продолжать игру, но Мамер сел на лунку, плакал и говорил, что он не встанет, пока ему не вернут мячик, и что мы все плохие. Потом пришёл папа с мячиком, и вид у него был недовольный.

-         Постарайтесь быть повнимательней, - сказал папа.

-         Хорошо, - сказал Мамер, - давайте мячик.

Но папа не захотел, он сказал Мамеру, что он будет играть в другой раз. Это не понравилось Мамеру, и он начал топать ногами и кричать, что все на нём наживаются, и раз так, он пойдёт и расскажет своему папе. И он ушёл.

-         Теперь я, - сказал Иренэ.

-         Нет, мсье, - казал Фруктье, - теперь я буду играть.

Тогда Иренэ как даст Фруктье клюшкой по голове, а Фруктье как даст Иренэ оплеуху, и тут прибежал хозяин площадки.

- Слушайте, - закричал он папе, - забирайте отсюда свою ребятню, тут люди ждут своей очереди!

- Не хамите, - сказал папа. – Эти дети заплатили за то, чтобы играть, и они будут играть!

-         Правильно! – сказал Фабрис папе, - скажите ему!

И все мои друзья были за папу, кроме Фруктье и Иренэ, которые колотили друг друга руками и клюшкой.

-         Ах, вот как, - сказал хозяин площадки, - а если я позову полицейского?

-         Зовите, - сказал папа, - ещё посмотрим, что он скажет.

И вот хозяин площадки позвал полицейского, который стоял на дороге.

-         Люсьéн! – позвал хозяин площадки, и полицейский подошёл.

-         Что случилось, Эрнéст? – спросил он у хозяина площадки для гольфа.

-         А вот, - ответил хозяин площадки, - вот этот тип не дает людям играть.

- Да, - сказал какой-то мсье, - вот уже полчаса мы никак не можем добраться до первой лунки!

-         Неужели вам, в вашем-то возрасте, больше нечем заняться? – спросил папа.

- А что? – сказал хозяин площадки для гольфа. – Если вам не нравится мини-гольф, нечего портить удовольствие другим!

- Кстати, - сказал полицейский, - один господин подал жалобу на то, что мячик для гольфа поцарапал кузов его машины.

- Так мы сегодня сможем пройти первую лунку или нет? – сказал тот мсье, который ждал.

Тут, наконец, пришёл Мамер со своим папой.

-         Вот он! – сказал Мамер своему папе и показал на моего папу.

-         Так это вы, - сказал папа Мамера, - не даете моему сыну спокойно играть?

И тут папа начал кричать, и хозяин площадки для мини-гольфа начал кричать, и все-все начали кричать, и полицейский свистел в свисток, и, в конце концов, папа всех нас увёл с площадки, а Ком был недоволен, он говорил, что, пока никто не видел, он попал в лунку с одного удара, но я уверен, что это вранье.

Мы здорово повеселились на этой площадке для гольфа, поэтому решили прийти завтра ещё раз, чтобы попробовать пройти вторую лунку.

Вот только не знаю, согласится папа пойти с нами или нет.

 

 

 Нет, папа Николя не согласился больше пойти на площадку для гольфа; у него даже появилось большое отвращение к этой игре, почти такое же, как к рагу отеля «Бо-Риваж». Мама Николя говорила, что не стоит поднимать скандал из-за рагу, а папа Николя говорил, что при той цене, которую они заплатили за пансион, скандал подавать на стол подобные вещи. И дождь, который пошёл опять, ничего не уладил…

 

 

VII

 

КАК МЫ ИГРАЛИ В МАГАЗИН

 

С девчонками, с ними всегда так: всё время ревут, не умеют нормально играть и вечно влипают в какие-то истории. У нас в отеле их было три.

Этих трех девочек из отеля звали Изабéль, Мишлин и Жизéль. Жизель – это сестра моего товарища Фабриса, и они всё время дрались, и Фабрис мне сказал, что это ужасно, когда у тебя сестра – девчонка, и что, если так и дальше будет продолжаться, он уйдёт из дому.

Когда погода была хорошая, и все мы были на пляже, девчонки нам не мешали. Они играли в свои дурацкие игры – делали из песка пасочки, рассказывали истории и красили себе ногти цветными карандашами. Зато мы с друзьями, мы играли в классные игры. Мы устраивали гонки, прыгали, играли в футбол, плавали, дрались. Просто класс.

Но когда погода была плохая, тогда другое дело, потому что мы все должны были оставаться в отеле. И вот вчера погода была плохая, всё время шёл дождь. После завтрака, а на завтрак у нас были равиоли, и это в сто раз лучше, чем рагу, наши папы и мамы пошли наверх отдохнуть. А мы с Блезом, Фруктье, Мамером, Комом, Иренэ и Фабрисом, со всеми моими друзьями из отеля, были в гостиной и тихонько играли в карты. Мы не баловались, потому что, когда идёт дождь, с папами и мамами лучше не шутить. А во время этих каникул с папами и мамами частенько лучше было не шутить.

И вот эти три девчонки явились в гостиную.

-         Мы хотим с вами играть, - сказала Жизель.

-         Оставь нас в покое, а то сейчас как дам, ты, Зезель! – сказал Фабрис.

Это Жизели не понравилось.

- Если вы сейчас же не примете нас в игру, знаешь, что я сделаю, Фафá? – сказала Жизель. – Я расскажу про карты маме и папе, и ты будешь наказан, и все твои друзья будут наказаны, и вы останетесь без сладкого.

-         Ладно, - сказал Мамер – он такой тупой! – Можете играть с нами.

-         Тебя что, давно не били? – сказал Фабрис.

Тут Мамер начал плакать, он сказал, что не хочет, чтобы его наказывали, и что это несправедливо, и что, если ему не дадут сладкого, он покончит с собой. Мы все испугались, что из-за его рёва проснутся все мамы и папы.

-         Ну, что будем делать? – спросил я у Иренэ.

-         Ну ладно, - сказал Иренэ, и мы разрешили девчонкам играть с нами.

- А во что мы будем играть? – спросила Мишлин, она была такая толстая, что напоминала мне одного мальчика из моего класса, Альцеста, который всё время ест.

-         Мы будем играть в магазин, - сказала Изабель.

-         А ты, случайно, не дурочка? – спросил Фабрис.

- Ладно, Фафа, - сказала Жизель. – Я иду будить папу. А ты ведь знаешь, какой он сердитый, когда его будят!

Тут Мамер опять начал плакать и сказал, что он хочет играть в магазин. А Блез сказал, что, чем играть в такие глупые игры, он лучше пойдёт и сам разбудит папу Фабриса. Но тут Фруктье сказал, что сегодня на сладкое, кажется, будет мороженое в шоколаде, и тогда мы сказали, что ладно, мы согласны.

Жизель встала за стол, разложила на нём карты и пепельницы и сказала, что это – товар, а стол – это прилавок, а она – продавец, и мы должны приходить и покупать у неё разные вещи.

- Ладно, - сказала Мишлин, - а я, я буду очень красивая и очень богатая дама, и у меня будет автомобиль и много-много красивого меха.

- Ладно, - сказала Изабель, - а я, я буду другая дама, ещё богаче и ещё красивее, и у меня будет автомобиль с красными сиденьями, как у дяди Жан-Жака, и туфли на высоких каблуках.

-         Хорошо, - сказала Жизель. – А Ком будет муж Мишлин.

-         Не хочу, - сказал Ком.

-         Почему это ты не хочешь? – спросила Мишлин.

- А потому, что он считает, что ты очень толстая, вот почему, - сказала Изабель. – Он лучше будет моим мужем.

- Неправда! – сказала Мишлин и стукнула Кома, а Мамер начал плакать. Чтобы Мамер замолчал, Ком сказал, что будет мужем всё равно кого.

- Ладно, - сказала Жизель. – давайте начинать. Ты, Николя, будешь первый покупатель, но ты будешь такой бедный, что тебе не на что купить еду. А я буду очень добрая и дам тебе бесплатно.

- А я не играю, - сказала Мишлин. – После того, что мне сказала Изабель, я вообще ни с кем не разговариваю.

- Ой-ой-ой, - сказала Изабель. – Что ты там из себя строишь? Ты думаешь, я не знаю, что ты про меня говорила Жизели, когда меня тут не было?

- Ах ты врунья! – закричала Мишлин. – И это после всего, что ты сама мне говорила про Жизель!

-         А что это ты про меня говорила Мишлин, Изабель? – спросила Жизель.

-         Ничего я про тебя Мишлин не говорила, вот что я говорила, - сказала Изабель.

- Ах ты нахалка! – закричала Мишлин. – Ты мне это говорила перед витриной того магазина, там ещё чёрный купальник с мелкими розовыми цветочками, который ещё мне идёт, знаешь?

- И ничего не правда, - закричала Изабель, - а мне зато Жизель всё рассказала, что ты ей говорила про меня на пляже!

-         Слушайте, девочки, - сказал Фабрис, - мы играем или нет?

Тут Мишлин ему сказала, чтобы он не лез не в своё дело, и поцарапала его.

- Не смей трогать моего брата! – сказала Жизель и дёрнула её за косы, а Мишлин начала кричать и стукнула её, и Фабрис засмеялся, а Мамер заплакал, и девчонки ужасно шумели, и все папы и мамы спустились в гостиную и спросили, в чём дело.

-         Это мальчишки не дают нам спокойно играть в магазин, - сказала Изабель.

И всех нас оставили без сладкого. А Фруктье был прав, в тот вечер на сладкое было мороженое в шоколаде!

 

 

И вот солнышко вернулось – в последний день каникул. Нужно было сказать «до свидания» всем друзьям, упаковать чемоданы и сесть в поезд. Хозяин отеля «Бо-Риваж» предложил отцу Николя взять с собой в дорогу немного рагу, но отец Николя отказался. И был не прав, потому что в этот раз в коричневом чемодане, который ехал в багажном отделении, оказались яйца вкрутую.

 

 

VIII

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

Я очень рад вернуться домой, но моих товарищей по отелю здесь нет, а мои друзья, которые здесь, ещё не вернулись с каникул, и я совсем один, и это несправедливо, и я заплакал.

- О, нет! – сказал папа. – Завтра я выхожу на работу, а сегодня я хочу немного отдохнуть, прекрати действовать мне на нервы!

- В конце концов, - сказала мама папе, - будь немного терпеливей с ребенком. Ты же знаешь, дети всегда плохо себя ведут, когда возвращаются с каникул.

И мама меня поцеловала, и вытерла себе лицо, и высморкала мне нос, и сказала, чтобы я тихонечко играл. Тогда я сказал, что и сам этого хочу, только не знаю, чем мне заняться.

- А почему бы тебе не прорастить фасоль? – спросила мама. И она мне объяснила, что это очень здорово, что нужно положить на блюдце кусочек намоченной ваты, а потом будет видно, как появляется стебелёк, а потом листики, и получается хорошенькое растеньице фасоли, и что это очень забавно, и что папа мне покажет. И мама пошла наверх наводить порядок в моей комнате.

Папа лежал на канапе в гостиной. Он глубоко вздохнул и сказал мне, чтобы я сходил за ватой. Я пошёл в ванную, я почти ничего там не перевернул, а пудра с пола легко смывается водой. Я вернулся в гостиную и сказал папе:

-         Вот ватá, папа.

- Нужно говорить «вáта», - объяснил мне папа. Мой папа очень много знает, потому что в моём возрасте он был первым учеником в классе и служил прекрасным примером для всех своих товарищей.

- Хорошо, - сказал папа. – Теперь пойди на кухню и принеси фасоль.

А я на кухне не нашёл фасоли. И пирожных тоже, потому что перед отъездом мама ничего не оставила, кроме кусочка сыра камамбéр, он завалялся в шкафу, и поэтому, когда мы приехали, пришлось открывать окно на кухне.

В гостиной, когда я сказал папе, что нету фасоли, он мне сказал:

-         Ну что ж, тем хуже, - и опять стал читать газету, а я плакал и кричал:

- Я хочу проращивать фасоль! Я хочу проращивать фасоль! Я хочу проращивать фасоль!

- Николя, - сказал папа, - ты сейчас получишь.

Вот это здорово! Они хотят, чтобы я проращивал фасоль, а за то, что нет фасоли, они меня же и собираются наказать! Тут я начал плакать по-настоящему, прибежала мама, и, когда я ей всё объяснил, она мне сказала:

-         Пойди в бакалею на углу и попроси, чтобы тебе дали фасоль.

-         Вот-вот, - сказал папа, - и, главное, не торопись.

Я пошёл к мсье Компани, у которого бакалея на углу, и он очень хороший, потому что, когда я туда прихожу, он иногда угощает меня печеньем. Но в этот раз он ничем меня не угостил, потому что бакалея была закрыта, и там была бумажка, на которой было написано, что это на время каникул.

Я бегом вернулся домой и обнаружил, что папа по-прежнему на канапе, но он больше не читал, он положил газету себе на лицо.

-         У мсье Компани закрыто, - закричал я, - и у меня опять нет фасоли!

Папа как подскочит!

- А? Что? Что случилось? – спросил он, так что пришлось ему всё объяснять заново. Папа провёл рукой по лицу, глубоко вздохнул и сказал, что он тут ничем помочь не может.

-         А что же я тогда буду проращивать на моём кусочке вáта? – спросил я.

-         Надо говорить «на кусочке ваты», а не «вáта», - сказал мне папа.

-         Но ты же говорил, что надо говорить «вáта», - ответил я.

-         Николя! – закричал папа. – Хватит, в конце концов! Иди играй в свою комнату!

Я заплакал и пошёл в свою комнату, там я увидел маму, которая была занята уборкой.

- Нет, Николя, не ходи сюда, - сказала мне мама. – Иди играть в гостиную. Почему ты не проращиваешь фасоль, как я тебе сказала?

В гостиной, до того как папа успел раскричаться, я объяснил ему, что это мама сказала мне пойти в гостиную, и что если она услышит, что я плачу, то рассердится.

-         Ладно, - сказал папа. – Только веди себя хорошо.

-         А где мне взять фасоли, чтобы проращивать? – спросил я.

- Надо говорить не «фасоли», а… - начал папа, а потом посмотрел на меня, почесал в затылке и сказал:

- Поищи на кухне чечевицу. Это будет вместо фасоли.

Чечевица на кухне была, и я очень обрадовался. А потом папа мне показал, как надо смачивать вату и как класть на неё чечевицу.

- А теперь, - сказал папа, - положи это на блюдце, поставь на подоконник, и позже тут появятся стебелёк и листочки.

И он опять лёг на канапе.

Я сделал всё, как сказал папа, и стал ждать. Но я не увидел, как появляются стебельки, и спросил себя, почему не получается. А так как я не знал, то пошёл к папе.

-         Что ещё? – закричал папа.

-         Стебельки не появляются, - сказал я.

- Ты что, хочешь заработать? – закричал папа, а я сказал, что уйду из дома, что я очень несчастный, что они меня больше никогда не увидят, что про чечевицу всё это было враньё, и тут мама прибежала в гостиную.

- Ты что, не можешь быть хоть немножко терпеливей с ребёнком? – спросила она у папы. – Я же должна навести порядок в доме, у меня сейчас нет времени им заниматься, и мне кажется…

- А мне кажется, - ответил папа, - что человека можно оставить в покое в его же собственном доме!

-         Моя бедная мать была совершенно права, - сказала мама.

-         Не вмешивай сюда свою мать, и никакая она не бедная! – закричал папа.

-         Ну вот, - сказала мама, - теперь ты оскорбляешь мою мать!

-         Я оскорбляю твою мать? – закричал папа.

И мама начала плакать, а папа начал ходить по гостиной и кричать, а я сказал, что если они не сделают, чтобы чечевица проросла сию же минуту, я покончу с собой. И тут мама мне как следует всыпала.

Родители совершенно невыносимы, когда они приезжают с каникул!

 

 

Окончился ещё один учебный год, который был посвящён прилежной учёбе, как и предыдущий. После раздачи наград Николя и его одноклассники Альцéст, Руфý, Эд, Жоффруá, Мэксáн, Жоакúм, Клотэр и Аньян расстались не без грусти. Но зов каникул становится всё настойчивей и настойчивей, и радость быстро возвращается в их молодые сердца.

Однако Николя беспокоится: у него дома ни слова не говорят о каникулах.

 

 

IX

 

НУЖНО БЫТЬ БЛАГОРАЗУМНЫМ

 

Что меня удивляет, так это что дома всё ещё ни слова не говорят о каникулах! В прошлые годы папа говорил, что хочет поехать туда-то, а мама говорила, что хочет поехать в другое место, и из-за этого было столько шума. Папа и мама говорили, что раз так, они  лучше останутся дома, и я плакал, а потом мы ехали, куда хотела мама. А в этом году – ничего.

А ребята из школы уже готовятся к отъезду. Жоффруа, у которого очень богатый папа, проведёт каникулы в большом доме на берегу моря, который есть у его папы. Жоффруа нам сказал, что у него там есть собственный пляж, на котором никто, кроме него, не имеет права делать пасочки. Только это, наверное, враньё, потому что надо сказать, что Жоффруа ужасный врун.

Аньян, который у нас первый ученик в классе и учительницын любимчик, поедет в Англию и будет там жить в школе, и его будут учить говорить по-английски. По-моему, он ненормальный, этот Аньян.

Альцест будет есть трюфели в Перигоре, там у его папы есть друг, а у друга – колбасный магазин. И вот так все: едут на море, в горы или к бабушкам в деревню. И только я один ещё не знаю, куда поеду, и меня это бесит, потому что что это за каникулы, если про них и рассказать никому нельзя.

Вот поэтому сегодня дома я и спросил маму, куда мы поедем на каникулы. У мамы сделалось такое странное лицо, она меня поцеловала в голову и сказала, что мы об этом поговорим «когда папа вернётся, мой дорогой», а сейчас чтобы я шёл играть в сад.

Я и пошёл в сад и дождался там папу, а когда он пришёл с работы, я к нему подбежал; он взял меня на руки и подкинул вверх – «Оп-ля!», и я его спросил, куда мы поедем на каникулы. Тогда папа перестал смеяться, поставил меня на землю и сказал, что об этом мы поговорим дома, а дома мама уже сидела в гостиной и ждала нас.

-         Мне кажется, уже пора, - сказал папа.

-         Да, - сказала мама, - он только что меня об этом спрашивал.

-         Так надо ему сказать, - сказал папа.

-         Вот и скажи, - сказала мама.

-         А почему я? - спросил папа. – Сама скажи.

-         Я? Ты ему скажи, - сказала мама. – Это была твоя идея.

- Прошу прощения, - сказал папа, - ты была со мной согласна, ты даже говорила, что это принесёт ему очень большую пользу, и нам тоже. Так что ты имеешь такое же право сказать ему, как и я.

- Ну всё-таки, - сказал я, - мы говорим о каникулах или мы не говорим о каникулах? Все ребята куда-нибудь уезжают, я один, как дурак, не могу никому рассказать, куда мы едем, и что будем там делать.

Тогда папа сел в кресло, взял меня на руки и поставил между своими коленями.

-         Николя у нас уже большой, благоразумный мальчик, правда же? – спросил папа.

-         О да! – ответила мама. – Он у нас уже мужчина!

Я не очень люблю, когда мне говорят, что я уже большой мальчик, потому что обычно так говорят, когда хотят заставить меня сделать что-то такое, чего мне не хочется.

-         Я уверен, - сказал папа, - что наш большой мальчик хочет поехать на море!

-         Ну да, - сказал я.

- Поехать на море, плавать, ловить рыбу, играть на пляже, гулять в лесу, - сказал папа.

- А там, куда мы поедем, есть лес? – спросил я. – Значит, это не туда, где мы были в прошлом году?

- Послушай, - сказала мама папе. – Я так не могу. Я думаю, так ли уж хорошо мы придумали? Лучше не надо. Может быть, в будущем году…

- Нет! – сказал папа. – Что решено, то решено. Немного мужества, чёрт побери! И Николя ведь будет благоразумным, правда же, Николя?

Я сказал, что да, я буду ужасно благоразумным. Я был очень доволен, что будет море и пляж, я это очень люблю. Прогулки по лесу – это не так интересно, разве только в прятки играть – тогда это здорово.

-         Мы будем жить в отеле? – спросил я.

- Не совсем, - сказал папа. – Я… я думаю, что ты будешь спать в палатке. Это, знаешь, здорово…

Тут я вообще так обрадовался!

- В палатке, как индейцы в книжке, которую мне подарила тётя Доротея? – спросил я.

-         Вот-вот, - сказал папа.

- Класс! – закричал я. – Ты мне разрешишь помогать тебе ставить палатку? И разводить костёр, чтобы готовить еду? А ты меня научишь подводной охоте, чтобы приносить маме рыбу? О, это будет здорово, здорово, здорово!

Папа вытер лицо носовым платком, как будто ему было очень жарко, а потом сказал:

- Николя, мы должны поговорить как мужчина с мужчиной. Ты должен быть благоразумным.

- А если ты будешь вести себя хорошо, как большой мальчик, - сказала мама, - сегодня вечером на десерт будет торт!

- А я отремонтирую твой велосипед, ты меня так давно об этом просишь, - сказал папа. – Так вот… Я должен тебе кое-что объяснить…

-         Я пошла на кухню, - сказала мама.

-         Нет! Останься! – сказал папа. – Мы ведь решили, что скажем ему вместе…

Тут папа слегка откашлялся, положил руки мне на плечи и сказал:

- Николя, мой дорогой, мы не поедем с тобой на каникулы. Ты поедешь один, как большой.

-         Как – один? – спросил я. – А вы что, не едете?

- Николя, - сказал папа, - я прошу тебя, будь благоразумным. Мы с мамой собираемся поехать в небольшое путешествие, и мы подумали, что тебе там будет неинтересно, и решили, что ты поедешь в летний лагерь. Тебе это принесёт большую пользу, ты будешь играть со своими ровесниками, тебе будет весело…

- Конечно, ты поедешь без нас в первый раз, Николя, - сказала мама, - но это для твоей же пользы.

-         Так вот, Николя, ты уже большой… Что скажешь? – спросил папа.

- Здорово! – закричал я и стал танцевать по гостиной. Правда, лагерь – это ужасно здорово: так много ребят, прогулки, игры, песни вокруг большого костра, и я так обрадовался, что расцеловал папу и маму.

Торт на десерт был очень вкусный, и я взял себе несколько кусков, потому что ни папа, ни мама почти ничего не ели. Что смешно, так это что папа и мама смотрели на меня большими-большими глазами. У них был даже немного расстроенный вид.

Я, конечно, не знаю, но мне кажется, я был благоразумным, разве нет?

 

 

Приготовления к отъезду прошли успешно, хоть и прерывались семнадцатью телефонными звонками бабушки Николя. Странная вещь: маме Николя всё время что-то попадало в глаза, и как она ни вытирала их платком, ничего не помогало…

 

 

Х

 

ОТЪЕЗД

 

Сегодня я уезжаю в летний лагерь, и я ужасно рад. Вот только мне не нравится, что папа и мама как будто немного грустные; конечно, это потому, что они не привыкли оставаться одни во время каникул.

Мама помогла мне собрать чемодан, в него положили футболки, шорты, сандалии, машинки, плавки, салфетки, электрический поезд, яйца вкрутую, бананы, бутерброды с колбасой и сыром, свитер с длинными рукавами, носки и шарики. Конечно, пришлось ещё сложить вещи в несколько пакетов, потому что чемодан оказался маленький, но ничего, мы справились.

Я боялся опоздать на поезд и после обеда спросил папу, может, стоит поехать на вокзал прямо сейчас? Но папа мне сказал, что ещё рановато, что поезд отправляется в шесть часов вечера, и что я что-то очень тороплюсь от них уехать. Тут мама с носовым платком пошла на кухню, она сказала, что ей что-то попало в глаз.

Не пойму, что с ними, с моими мамой и папой. У них какой-то расстроенный вид. Такой расстроенный, что я даже не могу сказать им, что у меня прямо комок к горлу подкатывает, как подумаю, что не увижу их почти месяц. Уверен, если бы я сказал им это, они стали бы смеяться надо мной или ругать меня.

Я не знал, чем заняться, пока ожидал, когда уже будет пора выходить, и мама была недовольна, когда увидела, что я вытащил из чемодана все вещи, чтобы достать мои шарики, они были в самом низу.

- Малыш не может усидеть на месте, - сказала она папе. – Может, и лучше было бы выйти прямо сейчас.

-         Но до отправления ещё полтора часа! – сказал папа.

- Подумаешь, - сказала мама. – Если приехать пораньше, перрон будет ещё пустой, и мы хотя бы избежим всей этой толкотни и неразберихи.

-         Как хочешь, - сказал папа.

Мы сели в машину и поехали. Два раза, потому что в первый раз мы забыли дома чемодан.

На вокзале оказалось, что все решили приехать пораньше. Везде было много людей, они кричали и шумели. Мы с трудом нашли, где припарковать машину, очень далеко от вокзала, и пришлось подождать папу, когда он вернулся к машине, чтобы взять чемодан, потому что думал, что его взяла мама. На вокзале папа сказал, чтобы мы держались вместе, чтобы не потеряться. А потом мы увидели дяденьку в железнодорожной форме, он был очень смешной – весь красный и фуражка надета боком.

-         Простите, мсье, - сказал папа, - вы не подскажете, где платформа №11?

- Поищите её между платформой №10 и платформой №12, - ответил дяденька. – По крайней мере, там я её видел в последний раз.

- Послушайте, вы… - сказал папа, но мама сказала, что не стоит спорить и нервничать, и что мы прекрасно можем найти платформу сами.

И мы пришли на платформу, на которой было много, много, много народу, и папа купил для себя и для мамы три перонных билета. Два в первый раз и ещё один, когда он вернулся за моим чемоданом, который остался возле автомата, который продаёт билеты.

-         Ладно, - сказал папа. – Не будем нервничать. Нам нужно подойти к вагону Y.

Вагон, который был ближе всего к началу перрона, это вагон А, так что идти нам пришлось долго, а это было нелегко из-за толпы народу, и таких классных маленьких машинок, на которых были навалены всякие чемоданы и корзины, и ещё из-за зонтика толстого дяденьки, который зацепился за мой сачок для креветок, и папа с дяденькой стали спорить, а мама тянула папу за руку, и из-за этого упал зонтик дяденьки, который всё ещё не отцепился от моего сачка для креветок. Но это всё уладилось, потому что из-за шума, который стоял на вокзале, всё равно нельзя было расслышать, что кричит дяденька.

У вагона Y было много ребят моего возраста, а ещё папы, мамы и дяденька, который держал табличку с надписью «Лагерь «Приморский»»; так называется лагерь, в который я еду. Все кричали. У дяденьки с табличкой в руках  были бумаги, и папа назвал ему мою фамилию, а дядя поискал в бумагах и закричал:

-         Лестýф! Ещё один в ваш отряд!

Тут мы увидели взрослого парня, ему было лет семнадцать, не меньше, как брату моего друга Эда, который его учит боксу.

- Здравствуй, Николя, - сказал парень. – Меня зовут Жерар Лестуф, я шеф твоего отряда. Наш отряд называется «Рысий глаз».

И он подал мне руку. Очень здорово.

-         Мы его вам доверяем, - сказал папа, посмеиваясь.

-         Не волнуйтесь, - сказал мой шеф. – Когда он вернётся, вы его не узнаете.

Тут маме опять что-то попало в глаз, и она достала носовой платок. Какая-то дама с маленьким типом, похожим на моего одноклассника Аньяна, особенно из-за очков, которого она держала за руку, подошла к моему шефу и сказала ему:

-         А не слишком ли вы молоды, чтобы брать на себя ответственность за детей?

-         Нет, мадам, - ответил мой шеф. – Я окончил специальные курсы.

-         Ну ладно, - сказала дама, - в конце концов… А на чём вы готовите?

-         Простите? – переспросил мой шеф.

- Да, - сказала дама, - вы там готовите на растительном масле, на сливочном или на жире? Потому что я вас предупреждаю, малыш не переносит жира! Очень просто: хотите, чтобы он заболел – давайте ему жир!

-         Но мадам… - сказал мой шеф.

- И ещё, - сказала дама, - напоминайте ему принимать лекарство перед каждой едой, но особенно следите, чтобы никакого жира; какой смысл давать им лекарства, если они всё равно будут болеть? И ещё следите, чтобы он не упал со скалы.

-         Со скалы? – переспросил мой шеф. – С какой скалы?

-         Ну с той, которая там, в горах! – ответила дама.

-         В горах? – сказал мой шеф. – Но там, куда мы едем, в Пляж-ле-Трý, гор нет!

- Как! В Пляж-ле-Тру? – воскликнула дама. – А мне сказали, что дети поедут в Сапэн-ле-Соммэ. Ну и организация, нечего сказать! Браво! Я сразу сказала, что вы ещё слишком молоды, чтобы…

- Поезд на Сапэн-ле-Соммэ на четвёртом пути, мадам, - сказал дяденька в железнодорожной форме, который проходил мимо. – И вы бы лучше поспешили, он отходит через три минуты.

-         О Господи! – сказала дама. – Я даже не успею оставить им инструкции!

И она помчалась бегом вместе с типом, похожим на Аньяна.

А потом мы услыхали свисток, и все с криком полезли в вагоны, а дяденька в униформе подошёл к дяденьке с табличкой и попросил его запретить этому маленькому идиоту играть со свистком и устраивать тарарам. Были такие, которые уже хотели выйти из вагонов, но это было нелегко из-за тех, которые входили. Папы и мамы все что-то кричали, просили, чтобы не забывали писать, хорошо одевались и не делали глупостей. Одни ребята плакали, а на других кричали, потому что они стали играть в футбол прямо на платформе, ужасно здорово. Даже не было слышно свистка дяденьки в форме, и лицо у него ужасно покраснело, как будто он только что вернулся из отпуска. Все со всеми целовались, и поезд тронулся, чтобы везти нас на море.

Я смотрел в окно и видел там папу и маму, и всех остальных пап и мам, они нам махали платочками – «До свидания!» Я огорчился. Ведь это мы уезжаем, а у них вид намного усталей, чем у нас. Мне слегка захотелось плакать, но я не заплакал, потому что, в конце концов, каникулы – это чтобы радоваться, и всё будет просто здорово.

А чемодан папа с мамой мне уж как-нибудь вышлют следующим поездом.

 

 

Николя поехал в лагерь совсем один, как большой. И, хоть у него и был момент слабости, когда он увидел, как его родители становятся всё меньше и меньше на конце перрона, Николя скоро обрёл хорошее настроение, которое всегда его отличало, и обрёл его благодаря девизу своего отряда…

 

 

XI

 

МУЖЕСТВО!

 

Поездка прошла очень хорошо, чтобы попасть туда, куда мы ехали, понадобилась целая ночь. У нас в купе шеф нашего отряда, Жерар Лестуф - он такой классный! - сказал нам ложиться спать и вести себя хорошо, чтобы приехать в лагерь завтра утром хорошо отдохнувшими. Он был, конечно, прав. Я говорю «шеф нашего отряда», потому что нам объяснили, что нас разделят на отряды по двенадцать человек, и у каждого отряда будет свой шеф. Наш отряд называется «Рысий глаз», и наш шеф нам сказал, что девиз нашего отряда – «Мужество!».

Конечно, много нам поспать не удалось. Там был один, который всё время плакал и говорил, что он хочет к папе и маме. А другой над ним смеялся и говорил, что он девчонка. Тогда тот, который плакал, ему как даст, и тогда они начали плакать вдвоём, особенно когда шеф им сказал, что, если так будет продолжаться дальше, то они поедут стоя в коридоре. А потом один начал доставать из своего чемодана всякую еду, и все почувствовали, что проголодались, и все начали есть. А когда жуёшь, это мешает спать, особенно если сухарики, от них столько крошек. А потом ребята начали ходить туда, в конец вагона, а один пошёл и не вернулся, и шеф пошёл за ним, а он не вернулся потому, что заело дверь, и пришлось звать проводника, чтобы он её открыл, и все нервничали, потому что тот тип, который был внутри, кричал и плакал, что ему страшно, и что ему делать, если мы приедем на станцию, потому что там написано, что когда поезд стоит на станции, нельзя находиться внутри.

А когда этот тип вышел, он сказал, что пошутил, и шеф сказал, чтобы мы возвращались в своё купе, а это было целое дело, потому что все ребята вышли из всех купе, и никто больше не знал, где чьё, и все бегали и открывали все двери. Из одного купе вышел весь красный дяденька и сказал, что если не прекратится этот тарарам, он будет жаловаться в управление железной дороги, у него там как раз есть друг, занимающий очень высокий пост.

Мы все улеглись спать, а утром приехали в Пляж-ле-Тру, там нас ждали автобусы, чтобы отвезти в лагерь. Наш шеф такой молодец, у него был совсем не усталый вид, а ведь он провёл всю ночь, бегая по вагону, потому что пришлось ещё три раза открывать ту дверь в конце коридора; два раза для наших ребят, а один раз для того мсье, у которого друг в управлении железной дороги, и он дал нашему шефу свою визитную карточку, чтобы его отблагодарить.

Тут я немножко разочаровался. Лагерь, правда, был хороший; там были и цветы, и деревья, но вот палаток не было. Спать мы будем в деревянных домиках, жалко, потому что я думал, что мы будем жить в палатках, как индейцы, так было бы намного забавней. Нас привели на площадку посередине лагеря, там нас ждали двое мсье. Один без волос, а второй в очках, зато оба в шортах. Тот мсье, который без волос, сказал нам:

- Дорогие дети, я счастлив видеть вас в лагере «Приморский». Я уверен, что вы прекрасно проведёте здесь каникулы, в здоровой, искренней, товарищеской обстановке, а мы поможем вам повзрослеть и стать настоящими мужчинами. Меня зовут мсье Ратó, я начальник лагеря, а это мсье Жэнý, наш эконом, иногда он будет просить вас помочь ему в его работе. Я надеюсь, что вы будете слушаться своих старших братьев – шефов отрядов, которые сейчас отведут вас в ваши спальни. Сбор через десять минут, чтобы идти на пляж для вашего первого купания.

А потом кто-то закричал:

-         Лагерю «Приморский» гип-гип…

И все ответили:

-         Ура!

И так три раза. Очень здорово.

Наш шеф повёл нас, двенадцать человек из отряда «Рысий глаз», это наш отряд так называется, в наш домик. Он сказал, чтобы мы выбрали себе кровати, положили там свои вещи и надели плавки, и что он придёт за нами через восемь минут.

-         Ладно, - сказал один здоровый тип, - моя кровать – вот эта, возле двери.

-         А можно узнать, почему? – спросил другой тип.

- Потому что я её первый увидел, и потому что я сильнее вас всех, вот почему, - ответил здоровый тип.

- Нет, мсье! нет, мсье! – пропел ещё один тип. – Кровать возле двери – моя! Я уже на ней сижу!

-         И я тоже, и я тоже на ней сижу! – закричали ещё два типа.

-         Уйдите отсюда, а то я на вас пожалуюсь, - закричал здоровый тип.

Нас было восемь на кровати возле двери, и мы уже начали раздавать друг другу оплеухи, когда вошёл наш шеф в плавках, у него были такие мускулы!

- Ну? – спросил он. – Что это значит? Вы ещё не в плавках? Вы шумите больше, чем все остальные отряды, вместе взятые. Скорее!

- Это из-за моей кровати… - начал объяснять здоровый тип.

- Кроватями займёмся потом, - сказал наш шеф. – Сейчас надевайте плавки. На линейке ждут только нас одних!

- Не хочу раздеваться при всех! Хочу обратно, к папе и маме! – сказал один тип и начал плакать.

- Ну, ну, - сказал наш шеф, - Полéн, ты должен помнить девиз нашего отряда: «Мужество!» А потом, ты теперь уже мужчина, а не маленький мальчик.

- Нет! Я мальчик! Я мальчик! Я мальчик! – говорил Полен, катаясь по полу и плача.

- Шеф, - сказал я, - я не могу надеть плавки, потому что папа и мама забыли отдать мне чемодан на вокзале.

Шеф обеими руками потёр себе щёки и сказал, что, конечно же, найдётся товарищ, который одолжит мне плавки.

- Нет, мсье, - сказал один тип. – Мама мне сказала, чтобы я никому не одалживал свои вещи.

- Ты жадина, и не нужны мне твои плавки! – сказал я. И – раз! – залепил ему оплеуху.

-         А кто развяжет мне ботинки? – спросил другой тип.

- Шеф! Шеф! – закричал ещё один. – У меня в чемодане разлилось варенье. Что мне делать?

И тут мы увидели, что нашего шефа больше нет в комнате.

Когда мы вышли из спальни, мы все были в плавках; один классный тип по имени Бертэн мне их одолжил; на линейке мы были последние. Забавно было на это смотреть, потому что все-все были в плавках.

Не в плавках был только наш шеф. Он был в костюме, с пиджаком, галстуком и чемоданом. Мсье Рато как раз с ним разговаривал, он ему говорил:

- Подумайте как следует, голубчик; я уверен, что вы сумеете прибрать их к рукам. Немного мужества!

 

 

Жизнь в лагере, та жизнь, которая должна сделать из Николя и его товарищей настоящих мужчин, вошла в своё русло. Со дня приезда изменился даже Жерар Лестуф, шеф отряда. И, хоть иногда усталость туманит его ясный взор, теперь он научился держать себя в руках и не поддаваться панике…

 

 

XII

 

КУПАНИЕ

 

В лагере, где я провожу каникулы, у нас полно всяких  занятий.

Утром мы встаём в восемь часов. Нужно быстро-быстро одеться, а потом идти строиться. Мы делаем зарядку, раз-два, раз-два, потом бежим умываться, и это очень весело, потому что мы брызгаем водой друг другу в лицо. Потом те, кто дежурные, идут за завтраком, а на завтрак у нас много бутербродов, и это очень здорово. Когда мы быстро-быстро позавтракали, мы бежим в спальни застилать постели, но не так, как мама дома; мы складываем вчетверо простыни и одеяла и кладём их на матрасы. Потом всякая работа: уборка территории или помочь что-нибудь принести мсье Жену, нашему эконому, а потом нужно опять строиться, а потом мы идём на пляж купаться. Потом опять строиться, и мы возвращаемся в лагерь обедать, и это здорово, потому что все очень хотят есть. После обеда мы поём песни: «Проходя по Лотарингии со своими сабо» и «Мы моряки». Потом нужно идти на тихий час: вот это уже не так весело, но обязательно, даже если пытаешься отвертеться. Во время тихого часа наш шеф за нами присматривает и рассказывает нам истории. Потом мы опять строимся и идём на пляж, купаемся, потом опять строимся и возвращаемся в лагерь ужинать. После ужина опять поём, иногда вокруг большого костра, и если нет никаких ночных игр, то мы идём спать, и тогда нужно быстро тушить свет и спать. А в остальное время можно делать что хочешь.

Что я больше всего люблю, так это купание. Мы туда идём, каждый отряд со своим шефом, и весь пляж – для нас. То есть не то что другие не имеют права туда ходить, а просто, если они приходят, то сразу уходят. Наверно, это потому, что мы много шумим и играем в песке во всякие игры.

Нас строят по отрядам. Мой называется «Рысий глаз», нас двенадцать, наш шеф очень классный, и наш девиз «Мужество!». Наш шеф собирает нас вокруг себя и говорит: «Значит, так. Чтобы никаких глупостей. Держитесь все вместе и недалеко от берега. Вы возвращаетесь на пляж по свистку. Я должен видеть вас всех! Запрещается плавать под водой! Те, кто не будет слушаться, сегодня купаться больше не будут. Понятно? А теперь хватит баловаться, все в воду!» И наш шеф громко свистит в свисток, и мы все с ним идём в воду. Она холодная, да ещё волны, это так здорово!

А потом мы увидели, что не весь наш отряд в воде. На берегу остался один, который плакал. Это Полен, он всегда плачет и говорит, что хочет к папе и маме.

-         Давай, Полен! Иди в воду! – крикнул шеф нашего отряда.

- Нет, - закричал Полен. – Я боюсь! Я хочу к папе и маме!

И он начал кататься по песку и кричать, что он очень несчастный.

- Ладно, - сказал наш шеф, - все оставайтесь здесь и не шевелитесь, а я схожу за вашим товарищем.

И шеф вышел из воды и подошёл к Полену.

-         Ну в конце концов, малыш, - сказал он ему, - не надо бояться!

-         Нет, надо! – закричал Полен, - нет, надо!

- Да это же не опасно, - сказал шеф. – Ну-ка дай мне руку, мы вместе войдём в воду, и я тебя не выпущу.

Полен дал ему руку, плача, и шеф затащил его в воду. Когда вода замочила ему ноги, Полен начал кричать:

-         Ой! Ой! Холодно! Я боюсь! Я умру! Ой!

- Но  я же тебе говорю, что это совсем не… - начал шеф; и тут у него сделались большие-большие глаза и он закричал:

-         Кто это там поплыл к буйку?

- Это Крепэн, - сказал один из нашего отряда. – Он здорово плавает, он поспорил с нами, что доплывёт до буйка.

Шеф выпустил руку полена, бегом бросился к воде и поплыл, крича:

- Крепэн! Немедленно вернись! – и он свистел, но под водой свисток только булькал. А Полен начал кричать:

-         Не бросайте меня одного! Я утону! Ой! Ой! Папа! Мама! Ой!

И это было очень смешно, потому что у него только ноги были в воде.

Шеф вернулся с Крепэном, который был очень злой, потому что шеф сказал, чтобы он вышел из воды и сидел на берегу. А потом шеф начал нас считать, а это было не так-то просто, потому что, пока его не было, мы все немного разбрелись в разные стороны, а шеф потерял свой свисток, когда плавал за Крепэном, поэтому он стал кричать:

-         Отряд «Рысий глаз»! Строиться! Отряд «Рысий глаз»!

Тут подошёл шеф другого отряда и сказал: «Слушай, Жерар, не ори так сильно, из-за тебя мои не слышат мой свисток». А надо сказать, что шефы отрядов ужасно громко свистели, кричали и звали. Потом шеф нас пересчитал, убедился, что мы все тут, и послал Гольбéра составить компанию Крепэну, потому что он залез в воду до подбородка и кричал «Я упал в яму! Помогите! Я упал в яму!», а на самом деле сидел на корточках. Он такой забавный, этот Гольбэр!

А потом шефы решили, что купаться пока хватит, и стали кричать и свистеть:

-         Построиться по отрядам на пляже!

Мы построились в ряд, и наш шеф нас пересчитал.

-         Одиннадцать! – сказал он. – Одного не хватает!

Это Полен сидел в воде и не хотел выходить.

-         Я хочу остаться тут! – кричал он. – Если я выйду, я замёрзну! Я хочу остаться!

У шефа был такой вид, как будто он нервничал. Он вытащил его из воды за руку и привёл к нам, а Полен кричал, что хочет в воду, к папе и маме. А потом шеф нас снова пересчитал и увидел, что одного всё равно не хватает.

-         Это Крепэн… - сказали ему.

-         Он что, не вышел из воды? – спросил наш шеф и весь побледнел.

Но тут шеф соседнего отряда сказал ему:

-         У меня один лишний, это случайно не твой?

И это, точно, был Крепэн, он отошёл поговорить с одним типом, у которого была плитка шоколада.

Когда наш шеф вернулся с Крепэном, он снова нас пересчитал и увидел, что нас тринадцать.

-         Кто здесь не из отряда «Рысий глаз»? – спросил шеф.

-         Я, мсье, - сказал маленький тип, которого мы не знали.

-         А из какого ты отряда, - спросил наш шеф, - из «Орлят»? Или из «Ягуаров»?

- Нет, - сказал маленький тип. – Я из отеля «Бельвю». Мой папа спит вон там, на молу.

И маленький тип позвал:

-         Папа! Папа!

И мсье, который спал, поднял голову и очень медленно подошёл к нам.

-         Ну, что ещё случилось, Бобó? – спросил этот мсье.

Тогда наш шеф сказал:

-         Ваш малыш пришёл поиграть с нашими ребятами. Похоже, ему хочется в лагерь.

А мсье ответил:

- Нет, я его в лагерь никогда не отправлю. Не хочу вас обижать, но мне кажется, что без родителей за детьми нет должного присмотра.

 

 

Если мсье Рато, начальник лагеря, любит что-нибудь кроме детей, то это прогулки в лесу. Потому-то он с нетерпением ожидал окончания ужина, чтобы высказать замечательную идею.

 

 

XIII

 

ВЕРШИНА ВЕТРОВ

 

Вчера после ужина мсье Рато, начальник лагеря, в который папа и мама отправили меня отдыхать (это была классная идея!), собрал всех нас и сказал:

- Завтра мы отправимся на Вершину Ветров. Пешком, через лес, с рюкзаками за плечами, как настоящие мужчины. Для вас это будет замечательная прогулка и волнующий жизненный опыт.

И мсье Рато нам сказал, что мы выйдем очень рано, и что мсье Жену, наш эконом, выдаст нам перед выходом сухой паёк. Тут мы все закричали «гип-гип-ура!», три раза, и пошли спать очень возбуждённые.

Утром в шесть часов шеф нашего отряда пришёл к нам в спальню нас будить, и удалось это ему с трудом.

- Надевайте самую крепкую обувь и возьмите тёплые свитера, - сказал наш шеф. – И не забудьте сумку, чтобы положить сухой паёк.  Волейбольный мяч тоже возьмите.

-         Шеф, шеф, - сказал Бертэн, - а можно, я возьму с собой фотоаппарат?

- Конечно, Бертэн, - сказал шеф, - тогда ты сможешь всех нас сфотографировать на Вершине Ветров. Это будет отличный сувенир на память!

- Эй, ребята! Ребята! – закричал Бертэн, ужасно гордый. – Я буду вас фотографировать!

- Ты задавала, со своим фотоаппаратом, - сказал Крепэн. – Плевать я хотел на твой фотоаппарат, и я тебе не дам меня фотографировать. Я буду шевелиться.

- Ты так напал на мой фотоаппарат, потому что тебе завидно, - сказал Бертэн, - у тебя вообще нету никакого фотоаппарата!

- Это у меня нету фотоаппарата? – сказал Крепэн. – Ой, насмешил! У меня дома есть фотоаппарат ещё получше твоего, вот!

- Ты врун и дурак, - сказал Бертэн, и они начали драться, но перестали, когда шеф сказал, что они не пойдут на Вершину Ветров, если будут продолжать валять дурака.

И шеф нам сказал, чтобы мы поспешили, а то опоздаем на построение.

Мы как следует позавтракали, а потом по одному проходили мимо кухни, и мсье Жену каждому давал бутерброд и апельсин. Это заняло довольно много времени, и мсье Жену начал нервничать. Особенно когда Полен поднял вверх свой хлеб и сказал:

-         Мсье, а тут сало.

-         Ну вот и съешь его, - сказал мсье Жену.

- А мне мама дома не разрешает есть сало, - сказал Полен, - и потом, я его не люблю.

-         Ну тогда не ешь его, - сказал мсье Жену.

- Но вы же мне сами сказали, чтобы я его ел, - сказал Полен. – Это несправедливо! Я хочу к папе и маме.

И он заплакал.

Но это уладилось, потому что Гольбэр, который уже съел своё сало, поменялся с Поленом бутербродами.

Мы вышли из лагеря с мсье Рато во главе, а все остальные шли следом, по отрядам, каждый отряд со своим шефом.  Это было как настоящий парад, и нам сказали петь песни, и мы пели очень громко, потому что очень собой гордились. Жаль только, что было ещё очень рано, и нас никто не видел, особенно когда мы проходили мимо отелей, в которых отдыхали другие люди. Открылось всего одно окно, и какой-то мсье закричал:

-         Вы что, с ума сошли, так орать в такую рань?

Тогда открылось другое окно, и другой мсье закричал:

- Это вы так вопите, мсье Патэн? Мало того, что ваши отпрыски целый день покоя не дают!

- Нечего задаваться, если вы берёте на обед добавочные блюда, Ланшуá! – закричал первый мсье.

А потом открылось ещё одно окно, и ещё один мсье начал что-то кричать, но мы так и не узнали, что, потому что мы были уже далеко и так громко пели, что ничего не было слышно.

Потом мы сошли с дороги и пошли через поле, но многие ребята не хотели туда идти, потому что там было три коровы; но нам сказали, что мы же мужчины, что не надо бояться, и всё равно туда повели. Там пели только мсье Рато и шефы отрядов. А мы подхватили хором, когда прошли поле и вошли в лес.

В лесу очень здорово, там столько деревьев, что вы столько, наверное, никогда не видели. Там столько листьев, что неба не видно, и темно, и даже нету дороги. Нам пришлось остановиться, потому что Полен катался по земле и кричал, что он боится потеряться, и что его съедят волки.

- Послушай, малыш, - сказал шеф нашего отряда, - ты совершенно невыносим! Посмотри на своих товарищей, разве они боятся?

И тут ещё один тип начал плакать, он сказал, что да, он тоже боится, и ещё трое или четверо заплакали, но я думаю, что они это нарочно.

Тут прибежал мсье Рато и собрал нас вокруг себя, а это было непросто, из-за деревьев. Он нам объяснил, что мы должны вести себя как мужчины, и сказал, что существует много способов найти дорогу в лесу. Во-первых, это компас, и солнце, а потом ещё звёзды, и мох на деревьях, а кроме того, он был здесь в прошлом году, он знает дорогу, и хватит баловаться, вперёд марш!

Но отправиться сразу же не получилось, потому сначала надо было собрать всех ребят, а они немножко разбрелись по лесу. Двое играли в прятки; одного мы нашли сразу, а чтобы найти второго, пришлось долго кричать «Чур-чура!», чтобы он вышел из-за дерева. Ещё один собирал грибы, трое играли в волейбол, а Гольбэр не мог слезть с дерева, на которое он залез, чтобы посмотреть, растут ли там вишни. А когда все уже были в сборе и готовы идти, Бертэн закричал:

-         Шеф! Нужно вернуться в лагерь, я забыл свой фотоаппарат!

Крепэн начал смеяться, и они с Бертэном подрались, но перестали, когда наш шеф закричал: «Хватит, а то вы у меня сейчас получите!» Мы очень удивились, потому что это он впервые так на нас закричал, шеф нашего отряда.

Мы шли по лесу очень, очень долго и уже начали уставать, а потом вдруг остановились. Мсье Рато почесал в затылке, а потом собрал всех шефов. Они все показывали в разные стороны, и я слышал, как мсье Рато сказал: «Странно, наверное, с прошлого года здесь делали вырубки, я не нахожу своих ориентиров». Потом он сунул палец себе в рот, поднял его вверх и снова пошёл, а мы за ним. Странно, что он не рассказал нам про этот способ поиска дороги.

И вот, после того как мы уже очень много прошли, мы вышли, наконец, из леса и снова пересекли поле. На коров там больше не было, наверное, потому что пошёл дождь. Тогда мы все побежали к дороге, зашли в какой-то гараж, ели там свои бутерброды, пели и веселились. А потом, когда дождик кончился, мы вернулись в лагерь, потому что уже было очень поздно. Мсье Рато сказал, что не признаёт себя побеждённым, и что завтра или послезавтра мы доберёмся до Вершины Ветров. На автобусе.

 

 

Дорогая мамочка, дорогой папочка,

Я веду себя хорошо, всё кушаю, мне очень весело, только напишите, пожалуйста, мсье Рато, чтобы я не спал после обеда, как вы написали записку учительнице в тот раз, когда мы с папой не смогли решить задачу по арифметике…

(Из письма Николя родителям)

 

 

XIV

 

ТИХИЙ ЧАС

 

Что мне не нравится в лагере, так это тихий час каждый день после обеда. Тихий час – это обязательно, даже если выдумываешь причины, чтобы на него не ходить. А это несправедливо, а что, мы ведь утром только встали, сделали зарядку, умылись, застелили кровати, позавтракали, пошли на пляж, искупались и играли в песке, так что с чего это нам устать и спать на тихом часу.

На тихом часу только одно и хорошо – это что наш шеф приходит в спальню присматривать за нами и рассказывает нам истории, чтобы мы не шумели, и это здорово.

-         Ладно! – сказал шеф нашего отряда, - все по кроватям, и чтобы я вас не слышал.

Мы все послушались, кроме Бертэна, который залез под кровать.

- Бертэн! – закричал шеф нашего отряда. – Вечно один и тот же безобразничает! Меня это не удивляет, ты самый невыносимый из всей банды!

-         Ну чего вы, шеф, - сказал Бертэн, - я ищу свои сандалии.

Бертэн –  мой друг, и это правда, что он невыносимый, с ним так весело!

Когда Бертэн улёгся, как и все остальные, шеф велел нам спать и не шуметь, чтобы не мешать другим отрядам.

-         А расскажите историю, шеф! Историю! – стали кричать мы все.

Шеф тяжело вздохнул и сказал, что хорошо, ладно уж, только чтоб было тихо.

- Давным-давно, в далёкой стране, - начал рассказывать шеф, - жил-был калиф, который был очень добрый, но у него был злой визирь…

Тут шеф остановился и спросил:

-         Кто знает, что такое визирь?

Бертэн поднял палец.

-         Ну, Бертэн? – спросил шеф.

-         Можно выйти, шеф? – сказал Бертэн.

Шеф посмотрел на него, прищурившись, вздохнул и сказал:

-         Хорошо, иди, только возвращайся быстрее.

И Бертэн ушёл.

 

А шеф продолжал прохаживаться по проходу между кроватями и рассказывать историю. Вообще надо сказать, что я больше всего люблю истории про ковбоев, индейцев и лётчиков. Шеф рассказывал, все лежали тихо, и у меня глаза сами собой стали закрываться, а потом я сидел верхом на лошади, одетый как ковбой, с такими классными револьверами, отделанными серебром, за поясом, и я командовал другими ковбоями, их было много, потому что я был шериф, а индейцы собирались на нас напасть, и один из них закричал:

-         Ребята, смотрите! Я нашёл яйцо!

Я сразу сел на кровати и увидел, что это Бертэн пришёл в спальню, и у него в руке яйцо.

Мы все встали, чтобы посмотреть.

-         По кроватям! Все легли! – закричал шеф, которому это совсем не понравилось.

-         Как вы думаете, шеф, чьё это яйцо? – спросил Бертэн.

Но шеф ему сказал, что это не имеет значения, и чтобы он пошёл и положил яйцо туда, где взял, и быстро вернулся. И Бертэн ушёл вместе с яйцом.

Так как все проснулись, шеф продолжал свою историю. Она была ничего, особенно, как этот калиф переоделся, чтобы узнать, чтó люди о нём думают, а великий визирь, который был ужасно злой, воспользовался этим, чтобы занять его место. Тут шеф остановился и сказал:

-         Да где же этот сорванец, Бертэн?

-         Если хотите, шеф, я пойду его поищу, - сказал Крепэн.

-         Ладно, - сказал шеф, - только не задерживайся.

Крепэн вышел и сразу же прибежал обратно.

-         Шеф! Шеф! – закричал Крепэн, - Бертэн залез на дерево и не может слезть!

Шеф выбежал из спальни, а мы все за ним, правда, Гольбэра пришлось разбудить, а то он спал и ничего не слышал.

Бертэн сидел высоко на дереве, и вид у него был недовольный.

-         Вот он! Вот он! – закричали мы все, показывая на него пальцами.

-         Тихо! – крикнул шеф нашего отряда. – Бертэн, что ты там делаешь?

- А что, - сказал Бертэн, - я пошёл положить яйцо где взял, как вы сказали, а я его взял здесь, в гнезде. Но, пока я лез, одна ветка сломалась, и я не могу спуститься.

И Бертэн начал плакать. А голос у него будь здоров: когда он плачет, далеко слышно. Тут из домика рядом с деревом вышел шеф другого отряда, и вид у него был злой.

- Это ты со своим отрядом здесь так расшумелся? – спросил он у нашего шефа. – Вы разбудили всех моих, а я их еле-еле уложил!

-         Мне бы твои проблемы, - закричал наш шеф, - у меня вот один на дереве!

Шеф другого отряда увидел Бертэна и стал смеяться, но смеялся он недолго, потому что весь его отряд вышел из домика, чтобы посмотреть, что происходит. Возле дерева собралась целая толпа.

- Быстро назад и спать! – закричал шеф другого отряда. – Видишь, что ты наделал? Надо лучше смотреть за своими. Если не умеешь заставить их слушаться, нечего работать шефом отряда в лагере!

- Хотел бы я, чтобы ты был на моём месте, - сказал наш шеф, - а потом, твои шумят не меньше, чем мои!

- Ну и что, - сказал шеф другого отряда, - но это же твои разбудили моих, а не мои твоих!

-         Шеф, я хочу вниз! – закричал Бертэн.

Тогда шефы перестали спорить и пошли за лестницей.

- Надо быть совсем тупым, чтобы вот так застрять на дереве, - сказал один тип из другого отряда.

-         А тебе какое дело? – спросил я его.

- А что? – сказал другой тип из другого отряда. – В вашем отряде вы все тупые, это все знают!

-         А ну повтори! – сказал Крепэн.

Он повторил, и мы все начали драться.

-         Эй, ребята! Эй! Подождите, я сейчас спущусь! – закричал Бертэн. – Эй, ребята!

Тут прибежали шефы с лестницей и с мсье Рато, начальником лагеря, который хотел знать, что происходит. Все кричали, и было очень весело, только у шефов был очень сердитый вид, может быть, потому что Бертэн их не дождался и слез сам, так ему хотелось повеселиться вместе со всеми.

- Быстро вернулись в спальни! – закричал мсье Рато, а голос у него был, как у Бульона, нашего школьного надзирателя.

И мы вернулись на тихий час.

Только это было ненадолго, потому что уже было время идти строиться, и наш шеф разрешил нам выйти из спальни. У него был очень довольный вид. Я думаю, он тоже не любит тихий час.

А с Бертэном была ещё морока – он заснул и никак не хотел вставать.

 

 

Мой дорогой,

Мы надеемся, что ты ведёшь себя хорошо, кушаешь всё, что дают, и что тебе весело. Насчёт тихого часа мсье Рато совершенно прав, ты должен отдыхать, а для этого надо обязательно спать не только ночью, но и после обеда. Мы ведь знаем, мой цыплёночек, что если тебе разрешить, ты бы играл всю ночь напролёт. К счастью, твои воспитатели за тобой следят, и ты должен их слушаться. А что касается той задачи по арифметике, папа говорит, что знал, как её решать, но хотел, чтобы ты сам догадался…

(Из письма Николя от родителей)

 

 

XV

 

НОЧНАЯ ИГРА

 

Вчера вечером во время ужина мсье Рато, начальник нашего лагеря, беседовал с шефами отрядов, они очень долго и тихо разговаривали и всё время посматривали на нас. А после десерта – это был смородиновый конфитюр, очень вкусно – нам сказали быстро ложиться спать.

Шеф нашего отряда пришёл к нам в спальню и спросил, мы как, в форме? А потом сказал, чтобы мы быстро засыпали, потому что скоро нам понадобятся все наши силы.

-         А зачем, шеф? – спросил Каликст.

-         А вот увидите, - сказал наш шеф, пожелал нам спокойной ночи и потушил свет.

Я сразу почувствовал, что эта ночь будет не такой, как другие, и понял, что не смогу заснуть; со мной всегда так, если я разволнуюсь перед тем, как ложиться спать.

Я сразу проснулся, когда услышал крики и свистки.

-         Ночная игра! Ночная игра! Сбор для ночной игры! – кричали снаружи.

Все сели на кроватях, кроме Гольбэра, который спал  и ничего не слышал, и Полена, который боялся и плакал под одеялом, мы его не видели, только слышали «Ммм… ммм… ммм…», но мы и так знали, что он кричит, что хочет к папе и маме, он всегда это говорит.

Тут дверь спальни открылась, вошёл наш шеф, включил свет и сказал всем нам быстро одеваться и идти строиться для ночной игры, и ещё надеть тёплые свитера. Тогда Полен высунул голову из-под одеяла и стал кричать, что боится выходить ночью, что, в любом случае, его папа и мама никогда не разрешают ему выходить ночью, и что он ночью не выйдет.

-         Ладно, - сказал наш шеф, - оставайся здесь.

Тогда Полен встал и первый был готов выходить, потому что, как он сказал, он боится оставаться один в спальне и пожалуется папе и маме.

Мы все построились посередине лагеря, было уже очень поздно и темно, и, хотя зажгли фонарики, всё равно не очень много было видно.

Нас ждал мсье Рато.

- Дорогие дети, - сказал нам мсье Рато. – Сегодня мы проведём ночную игру. Мсье жену, наш эконом, которого мы все хорошо знаем, ушёл и взял с собой флажок. Вам нужно найти мсье жену и принести флажок в лагерь. Вы будете действовать по отрядам, и тот отряд, который принесёт флажок в лагерь, получит дополнительную порцию шоколада. Мсье Жену оставил вам кое-какие указания, которые позволят вам легче его найти. Слушайте внимательно: «Сначала я пошёл в сторону Китая. А возле кучи из трёх белых камней…» А вы не могли бы не шуметь, когда я говорю?

Бертэн положил свисток в карман, и мсье Рато продолжал:

- «А возле кучи из трёх белых камней я передумал и пошёл в лес. А чтобы не потеряться, я поступил, как Мальчик-с-Пальчик…» В последний раз говорю, перестанете вы играть с этим свистком?

- О, простите, мсье Рато, - сказал один из шефов. – Я думал, вы уже закончили.

Мсье Рато глубоко вздохнул и сказал:

- Хорошо. Вот вам указания, которые помогут вам найти мсье Жену и его флажок, если вы проявите находчивость, проницательность и инициативу. Держитесь каждый со своим отрядом, и пусть победит сильнейший. Начали!

И шефы отрядов начали свистеть, все куда-то побежали, но не выходя из лагеря, потому что никто ведь не знал, куда идти. Нам было ужасно весело. Вот так играть ночью – ужасно увлекательно.

-         Я схожу за своим электрическим фонариком! – закричал Каликст.

Но наш шеф позвал его назад.

- Не разбегайтесь, - сказал он. – Посовещайтесь, с чего начать поиски. И побыстрей, если не хотите, чтобы другой отряд первым нашёл мсье Жену.

По-моему, зря он беспокоился, потому что все бегали и кричали, но из лагеря никто не выходил.

- Ну-ка, - сказал наш шеф, - подумайте. Мсье жену сказал, что сначала пошёл в сторону Китая. В каком направлении находится эта восточная страна?

- А у меня дома в атласе есть Китай, - сказал Крепэн. – Мне его тётя Розали подарила на день рождения. Я бы лучше хотел велосипед.

-         А у меня дома есть классный велосипед, - сказал Бертэн.

-         Гоночный? – спросил я.

-         Не слушай, - сказал Крепэн. – Он всё врёт!

-         А что ты сейчас получишь, это я тоже вру? – спросил Бертэн.

-         Китай находится на востоке! – закричал наш шеф.

-         А восток, это где? – спросил какой-то тип.

-         Эй, шеф, - закричал Крепэн, - он не из нашего отряда! Это шпион!

-   Я не шпион, - закричал тот тип. – Я из отряда «Орлята», это лучший отряд во всём лагере!

-   Ну вот и иди туда, к своему отряду, - сказал наш шеф.

-   А я не знаю, где он, - сказал тип и заплакал.

Он был тупой, этот тип, его отряд не мог быть далеко, ведь никто ещё не вышел за пределы лагеря.

-         Солнце восходит с какой стороны? – спросил шеф нашего отряда.

-   Со стороны Гольбэра, он спит у самого окна! Он ещё жалуется, что солнце его будит, - сказал Жонас.

-   Эй, шеф! – закричал Крепэн. – А Гольбэра нету!

-   Точно, нету, - сказал Бертэн, - он не проснулся. Он вечно спит, Гольбэр. Я за ним схожу.

-   Только быстро! – крикнул шеф.

Бертэн убежал и тут же вернулся, он сказал, что Гольбэр спит и не хочет никуда идти.

-         Тем хуже для него, - сказал наш шеф. – мы и так уже потеряли уйму времени!

Но в этом не было ничего страшного, потому что никто ещё не вышел из лагеря.

Потом мсье Рато, который всё ещё стоял посередине лагеря, закричал:

- Минуту тишины! Шефы отрядов, наведите порядок! Соберите свои отряды для начала игры!

А это непросто было сделать, потому что в темноте мы все немножко перепутались. У нас оказался один из «Орлят» и двое из «Храбрецов». Полена мы нашли у «Сиу», потому что узнали его плач. Каликст пошёл шпионить к «Охотникам», которые не могли найти своего шефа. Было очень весело, как вдруг пошёл дождь, сильный как не знаю что.

- Игра откладывается! – закричал мсье Рато. – Все отряды возвращаются в свои спальни!

А вот это было сделано быстро, потому что никто ещё не вышел из лагеря.

Мсье Жену вернулся на следующее утро вместе с флажком, он приехал на машине с фермером, у которого апельсиновый сад.

Потом нам рассказали, что мсье Жену спрятался в сосновом лесу. А когда пошёл дождик, он решил, что хватит нас ждать, и хотел вернуться в лагерь. Но заблудился и упал в ров с водой. Тогда он начал звать на помощь, его услышала собака фермера и залаяла. Так фермер и нашёл мсье Жену, и привёл его на свою ферму сушиться и переночевать.

 Только нам не сказали, дали фермеру дополнительный шоколад или нет. А ведь он его заработал!

 

 

«Рыбная ловля на удочку имеет бесспорный успокаивающий эффект…» Эта фраза из журнала произвела глубокое впечатление на Жерара Лестуфа, юного шефа отряда «Рысий глаз», который провёл восхитительную ночь, мечтая о двенадцати маленьких мальчиках, молчаливых и неподвижных, внимательно следящих за двенадцатью поплавками, качающимися на тихой волне…

 

 

XVI

 

РЫБНЫЙ СУП

 

Сегодня утром шеф нашего отряда вошёл в нашу спальню и сказал: «Ребята! Хотите для разнообразия пойти на рыбалку, вместо того чтобы купаться вместе со всеми?» «Да», - ответили мы все. То есть почти все, потому что Полен ничего не сказал, он никому не доверяет и хочет к маме и папе. Гольбэр тоже ничего не сказал. Он ещё спал.

- Хорошо, - сказал наш шеф. – Я уже предупредил повара, что мы принесём рыбу на обед. Наш отряд наловит рыбу на суп всему лагерю. И все будут знать, что отряд «Рысий глаз» - самый лучший. Отряду «Рысий глаз» гип-гип…

-         Ур-ра! – закричали все, кроме Гольбэра.

-         А наш девиз, это?.. – спросил наш шеф.

-         Мужество! – ответили все, даже Гольбэр, который только что проснулся.

После линейки, когда все остальные пошли на пляж, мсье Рато, начальник лагеря, выдал нам удочки и старую коробку, полную червей. «Только возвращайтесь не слишком поздно, чтобы я успел приготовить рыбный суп!» - закричал нам повар, смеясь. Он всегда с нами шутит и очень нам нравится. Когда он видит, что мы пришли на кухню, он кричит: «Вон отсюда, банда маленьких попрошаек! Вот я вас сейчас половником! Я вам покажу!» - и даёт нам печенье.

Мы ушли вместе с удочками и червяками и пришли на мол, на самый конец. Там никого не было, кроме толстого дяденьки в маленькой белой шапочке, который как раз сидел с удочкой и, кажется, не очень обрадовался, что мы пришли.

- Для рыбной ловли, - сказал наш шеф, - требуется, прежде всего, тишина, а если её нет, то рыба пугается и уплывает! И без глупостей, чтобы не было никаких падений в воду! Держитесь все вместе! Запрещается лазить на скалы! И смотрите не пораньтесь крючками!

-         Вы уже закончили? – спросил толстый дяденька.

-         А? – переспросил наш шеф очень удивлённо.

- Я спрашиваю, закончили вы уже орать как оглашенный или ещё нет? – спросил толстый дяденька. – Если вы будете так орать, то напугаете даже кита!

-         А тут водятся киты? – спросил Бертэн.

- Если тут киты, я ухожу! – закричал Полен и начал плакать, он говорил, что ему страшно, и что он хочет к папе и маме. Но он не ушёл, а ушёл тот толстый дяденька, оно и лучше, потому что теперь мы остались одни, и никто нам не мешал.

- Есть среди вас такие, которые уже ходили на рыбалку? – спросил наш шеф.

-         Я, - сказал Атанáз, - я прошлым летом вот такую рыбу поймал!

И он развёл руки широко-широко, как только мог. Мы все засмеялись, потому что Атаназ ужасный врун, наверно, самый большой врун из нас всех.

-         Ты всё врёшь, - сказал ему Бертэн.

-         Тебе просто завидно, ты дурак, - сказал Атаназ. – Вот какая была у меня рыба!

А Бертэн воспользовался тем, что Атаназ развёл руки, и залепил ему оплеуху.

- Прекратите, вы двое, а то я запрещу вам ловить рыбу! Понятно? – закричал наш шеф. Атаназ и Бертэн успокоились, только Атаназ ещё сказал, что мы ещё увидим, какую рыбу он поймает, нет, кроме шуток! А Бертэн сказал, что он уверен, что это он поймает самую большую рыбу.

Шеф показал нам, как нужно насаживать червяка на крючок: «Будьте особенно внимательны, чтобы не пораниться!» Мы все старались делать, как шеф, но это было нелегко, и шеф нам помогал, особенно Полену, который боялся червяка и спрашивал, а он кусается? Как только червяк оказался на крючке, Полен быстро-быстро забросил удочку в воду, чтобы червяк был от него как можно дальше. Мы все забросили удочки в воду, кроме Атаназа и Бертэна, у которых удочки перепутались, и ещё Гольбэра и Каликста, которые устроили на молу конкурс червяков, у кого длиннее. «Внимательно следите за поплавками!» - сказал шеф.

Мы и так за ними следили, но ничего особенного не происходило, и вдруг Полен как закричит! Он поднял удочку, и на конце лески у него была рыбка! «Рыба! – закричал Полен. – Мамочки!» И он выпустил удочку, и она упала на скалы внизу. Шеф провёл рукой по лицу, посмотрел на Полена, который плакал, и сказал: «Подождите меня здесь, я схожу за удочкой этого маленького… этого маленького растяпы». Шеф спустился на скалы, а это опасно, потому что там очень скользко, но всё обошлось, только Крепэн наделал дел, когда тоже слез, чтобы помочь шефу, и поскользнулся и упал в воду, но шеф успел его схватить, и он, то есть шеф, так громко кричал, что очень далеко на пляже люди вставали, чтобы посмотреть, что у нас тут такое. Когда шеф отдал удочку Полену, рыбки на конце лески уже не было. Червяка тоже не было, и Полен страшно обрадовался. Полен согласился ловить рыбу дальше, но с условием, что червяка ему больше не наденут.

Первую рыбу поймал Гольбэр. Гольбэру вообще в тот день везло: сначала он выиграл конкурс червяков, а теперь поймал рыбку. Мы все подошли посмотреть. Она была не очень большая, рыбка Гольбэра, но Гольбэр всё равно был ужасно горд, и шеф его поздравил. Тогда Гольбэр сказал, что он уже всё, потому что он ведь поймал рыбку. Он растянулся на молу и заснул. А вот кто вторую рыбку поймал, вы ни за что не угадаете! Я! Замечательная была рыбка! Просто классная! Она была только чуть-чуть поменьше, чем рыбка Гольбэра, но всё равно очень хорошая. Вот только жаль, что шеф поранил себе палец, когда снимал её с крючка (странно, но я так и знал, что это случится). Может, поэтому шеф сказал, что уже пора возвращаться. Атаназ и Бертэн запротестовали, потому что так и не распутали свои удочки.

Когда мы отдавали рыбок повару, мы немножко смутились, потому что две рыбки – это мало, чтобы сделать рыбный суп для сего лагеря. Но повар засмеялся и сказал нам, что всё отлично, и что это именно то, что нужно. И, чтобы нас вознаградить, он дал нам печенье.

Повар, он такой молодец! Рыбный суп получился очень хороший, и мсье Рато сказал: «Отряду «Рысий глаз» гип-гип…» «Ура!» - закричали все, и мы тоже, потому что ужасно гордились.

Потом я спросил у повара, как это получилось, что рыбы в супе было так много, и она была такая крупная. А повар засмеялся и объяснил мне, что рыба разбухает, когда варится. И дал мне бутерброд с конфитюром, он ведь такой хороший.

 

 

Дорогие мсье и мадам!

Рад вам сообщить, что ваш сын ведёт себя очень хорошо, и мы очень им довольны. Этот ребёнок замечательно приспосабливается к новой ситуации и находит общий язык с товарищами. У него несколько заметна тенденция к «жёсткой игре», если я могу так выразиться. Он стремится к тому, чтобы другие дети видели в нём начальника. Живой, очень инициативный, Крепэн оказывает сильное влияние на своих сверстников, которые бессознательно восхищаются его уравновешенной манерой себя вести. Я буду очень счастлив увидеться с вами, когда вы будете проездом в наших краях.

(Из письма мсье Рато родителям Крепэна)

 

 

XYII

 

К КРЕПЭНУ ПРИЕХАЛИ

 

Лагерь «Приморский», в котором я провожу каникулы, очень хороший. У меня тут уйма друзей, и нам ужасно весело. Только вот наших пап и мам здесь нет. Мы им, конечно, всё время пишем письма, и они нам тоже. Мы рассказываем, чем мы занимаемся, и как хорошо мы себя ведём, и что нам весело, и что мы целуем их крепко-крепко, а они нам отвечают, что нужно быть очень послушными и кушать всё, что дают, и хорошо себя вести, и что они целуют нас тысячу раз. Но это всё равно не то же самое, как если бы наши папы и мамы были здесь.

А вот Крепэну ужасно повезло. Только мы сели обедать, как мсье Рато, начальник лагеря, вошёл с широкой улыбкой на лице и сказал:

- Крепэн, у меня для тебя есть сюрприз. Твои папа и мама приехали тебя навестить.

И мы все вышли из столовой, чтобы посмотреть. Крепэн повис на шее у своей мамы, а потом у своего папы, он их поцеловал, а они ему сказали, что он вырос и очень загорел. Крепэн их спросил, а они привезли ему его электрический поезд, и они были очень рады друг друга видеть. Потом Крепэн сказал своим папе и маме:

- А это мои друзья. Вот это Бертэн, а вот Николя, а вот Гольбэр, а вот Полен, и ещё Атаназ, и ещё другие, а вот наш шеф отряда, а вот наша спальня, а я вчера наловил кучу креветок.

-         Вы, конечно, пообедаете с нами? – спросил мсье Рато.

- Нам не хотелось бы вам мешать, - сказал папа Крепэна, - мы просто заехали по пути.

- А мне бы хотелось посмотреть, что едят малыши, из чистого любопытства, - сказала мама Крепэна.

- Ну конечно, с удовольствием, дорогая мадам, - сказал мсье Рато. – Я предупрежу повара, чтобы он приготовил ещё две порции.

И мы все вернулись в столовую.

Мама и папа Крепэна сидели за столом с мсье Рато и мсье Жену, нашим экономом. Крепэн остался с нами, он ужасно гордился и спрашивал нас, видели мы машину его папы или нет. Мсье Рато сказал маме и папе Крепэна, что все в лагере очень довольны Крепэном, что он очень живой и инициативный. А потом все начали есть.

-         А это очень вкусно! – сказал папа Крепэна.

-         Питание у нас простое, зато здоровое и обильное, - сказал мсье Рато.

- Не забывай снимать шкурку с колбасы, мой зайчик, и жуй хорошенько! – закричала Крепэну его мама.

Крепэну, кажется, не понравилось, что его мама так сказала. Может, потому, что он уже съел колбасу со шкуркой. Что касается еды, Крепэн ужасно инициативный. А потом мы ели рыбу.

- Это лучше, чем в отеле на Коста-Брава, где мы отдыхали, - сказал папа Крепэна. – Там масло…

- Осторожно, мой зайчик, смотри, там косточки, - закричала мама Крепэна. – Помнишь, как ты плакал дома, когда косточку проглотил!

- Ничего я не плакал, - сказал Крепэн и весь покраснел. У него стал такой вид, как будто он ещё больше загорел на солнце.

Мы съели десерт, это были взбитые сливки, очень вкусно, а потом мсье Рато сказал:

-         По нашей традиции, после еды мы немного поём.

Мсье Рато поднялся, сказал нам:

-         Внимание!

И, когда он взмахнул руками, мы хором запели про камушки, которые попадаются на всех дорогах, э-ге-гей! Папа Крепэна, кажется, веселился от души, он нам помогал, и «э-ге-гей» у него получалось лучше всего. Когда мы закончили, мама Крепэна сказала:

-         Зайчик, спой нам про качельку.

Она объяснила мсье Рато, что Крепэн пел эту песенку, когда был совсем маленький, ещё до того, как папа заставил обрезать ему волосики, и очень жаль, потому что он был такой хорошенький с локонами. Но Крепэн петь не захотел, он говорил, что эту песню больше не знает, а его мама захотела ему помочь:

- Тра-ля-ля, тра-ля-ля, вот она, качелька…

Но Крепэн всё равно не захотел и разозлился, когда Бертэн начал с него смеяться. Тогда мсье Рато сказал, что уже пора вставать из-за стола.

Мы вышли из-за стола, и папа Бертэна спросил, что дети обычно делают в это время.

- В это время у нас тихий час, - сказал мсье Рато, - это обязательно. Нужно, чтобы они отдыхали.

-         Это очень правильно, - сказал папа Крепэна.

-         Я не хочу идти на тихий час, - сказал Крепэн, - я хочу побыть с папой и мамой.

- Ну конечно, мой зайчик, - сказала мама Крепэна. – Я уверена, что сегодня мсье Рато сделает для тебя исключение.

-         Если он не пойдёт спать, я тоже не пойду, - сказал Бертэн.

-         А почему это ты не пойдёшь, скажи, пожалуйста? – спросил Атаназ.

-         Да, - сказал Каликст, – если Крепэн не будет спать, мы все не будем!

 - А почему это я не буду спать? – спросил Гольбэр. – Я хочу спать, я имею право спать, даже если этот дурак не хочет!

-         Хочешь по морде? – спросил Каликст.

Тогда мсье Рато, у которого вдруг сделался очень сердитый вид, сказал:

-         Тихо! Все идут на тихий час! Всё, точка!

Тогда Крепэн стал кричать, плакать, махать руками, топать ногами, и мы все очень удивились, потому что обычно это Полен так делает. Полен, это тот мальчик, который всё время плачет и говорит, что хочет к папе и маме, но сейчас он ничего не сказал, так удивился, что ещё кто-то, кроме него, так себя ведёт.

Папа Крепэна, кажется, смутился.

- В любом случае, - сказал он, - мы должны прямо сейчас уезжать, если хотим добраться до ночи…

Мама Крепэна сказала, что так, пожалуй, будет лучше всего. Она поцеловала Крепэна, надавала ему кучу советов, пообещала кучу игрушек, а потом попрощалась с мсье Рато.

- У вас тут очень хорошо, - сказала она. – Только, по-моему, вдали от родителей дети становятся немного нервными. Хорошо бы родители регулярно навещали их. Это бы их успокаивало, семейная атмосфера благотворно влияет на детей.

А потом мы все пошли на тихий час. Крепэн больше не плакал, и если бы Бертэн всё время не повторял «Зайчик, спой нам про качельку», мы бы даже не подрались.

 

 

Каникулы кончаются, пора уезжать из лагеря. Грустно, конечно, но дети утешаются тем, что родители будут очень рады их видеть. Перед отъездом в лагере «Приморский» был большой прощальный концерт. Каждый отряд демонстрировал свои таланты. Отряд Николя завершил праздник «живой пирамидой». На вершине пирамиды один из юных гимнастов размахивал флажком отряда «Рысий глаз», и все хором выкрикнули девиз «Мужество!» И все они мужественно перенесли момент прощания, кроме Полена, который плакал и говорил, что хочет остаться в лагере.

 

 

XVIII

 

ВОСПОМИНАНИЯ О КАНИКУЛАХ

 

Я вернулся с каникул. Я был в лагере, там было очень здорово.

Когда наш поезд прибыл на вокзал, там нас уже ждали все наши папы и мамы. Это было так здорово: все кричали, некоторые плакали, потому что ещё не нашли своих пап и мам, а другие смеялись, потому что уже нашли; шефы отрядов, которые нас сопровождали, свистели, чтобы мы построились в ряд; служащие вокзала свистели, чтобы шефы перестали свистеть, они боялись, что они своим свистом отправят поезда, а потом я увидел моих маму и папу, и это было я не знаю как здорово. Я кинулся на шею маме, потом на шею папе, мы расцеловались, они мне сказали, что я вырос и загорел, и у мамы глаза были на мокром месте, а папа тихонько посмеивался – хе-хе-хе, и взъерошил мне волосы, и я начал им рассказывать про каникулы, и мы ушли с вокзала, и папа потерял мой чемодан.

Я был ужасно рад вернуться домой, там так хорошо пахнет, и там моя комната со всеми игрушками, и мама пошла готовить обед, и это так здорово, потому что, хоть в лагере нас и хорошо кормили, но моя мама готовит лучше всех на свете, и даже если пирог у неё не удаётся, он всё равно вкусный как я не знаю что, вы такого и не ели никогда. Папа сел в кресло со своей газетой, и я у него спросил:

-         А что мне сейчас делать?

- Ну, я не знаю, - сказал папа, - ты, наверно, устал с дороги, иди отдохни в своей комнате.

-         А я не устал, - сказал я.

-         Тогда иди играй, - сказал мне папа.

-         А с кем? – спросил я.

-         С кем, с кем, вечно одно и то же! – сказал папа. – Значит, ни с кем.

- А я не умею играть один, - сказал я. – Это несправедливо, в лагере у меня было столько друзей, и всегда было чем заняться.

Тогда папа положил газету на колени, сердито на меня посмотрел и сказал: «Здесь тебе не лагерь, и сейчас ты сделаешь мне одолжение и пойдёшь играть один!» Тогда я заплакал, мама прибежала из кухни и сказала: «Ну вот, начинается». Она меня утешила и сказала пойти поиграть в саду, пока готовится обед, и, может быть, я встречу там Мари-Эдвиж, которая уже приехала с каникул. И вот я выбежал из дома, пока мама о чём-то говорила с папой. Я думаю, они говорили обо мне, радовались, что я вернулся.

Мари-Эдвиж – это дочка мсье и мадам Куртеплáк, они наши соседи. Мсье Куртеплак – заведующий отделом обуви в магазине «Пти Эпарнáн», на третьем этаже, он часто ссорится с папой. Но Мари-Эдвиж очень классная, хоть и девчонка. И тут мне повезло, потому что, когда я вышел в сад, я увидел, что Мари-Эдвиж играет в своём саду.

-         Здравствуй, Мари-Эдвиж, - сказал я, - пойдёшь ко мне играть?

- Хорошо, - сказала Мари-Эдвиж и пролезла в дыру в заборе, которую папа и мсье Куртеплак не хотят чинить, потому что каждый говорит, что она со стороны соседа. Мари-Эдвиж сильно загорела с тех пор, как я её в последний раз видел перед каникулами, и это очень красиво, потому что у неё голубые глаза и светлые волосы. Нет, правда, Мари-Эдвиж очень классная, хоть и девчонка.

-         Хорошо провёл каникулы? – спросила Мари-Эдвиж.

- Просто класс! – сказал я. – Я был в лагере, у нас там были отряды, и мой назывался «Рысий глаз», это был самый лучший отряд, и я был шефом.

-         Я думала, что шефы – это взрослые, - сказала Мари-Эдвиж.

- Да, - сказал я, - но я был помощником шефа, и он ничего не делал без моего разрешения. Так что на самом деле это я командовал.

-         А у вас в лагере были девочки? – спросила Мари-Эдаиж.

- Ну конечно, нет! – ответил я. – Там для них слишком опасно. Мы там такое творили, я даже двоих спас, которые тонули.

-         Врёшь ты всё, - сказал Мари-Эдвиж.

- Как это вру? – закричал я. – И не два, а три раза, про один я забыл. А потом я выиграл соревнование по рыбалке, вот такую рыбу я поймал! – и я развёл руки в стороны, как только мог. А Мари-Эдвиж засмеялась, как будто не верила. А мне это не понравилось, нет, в самом деле, с девчонками невозможно разговаривать. Тогда я ей рассказал, как один раз помог полиции найти вора, который спрятался в лагере, и как я один раз доплыл до маяка и обратно, и все очень беспокоились, а когда я приплыл обратно, все меня поздравили и сказали, что я чемпион, а ещё один раз все ребята из лагеря потерялись в лесу, в котором было полно волков, а я их всех нашёл.

- А я, - сказала Мари-Эдвиж, - была на море с папой и мамой, у меня там был друг по имени Жаннó, он так здорово умел прыгать…

- Мари-Эдвиж! – закричала мадам Куртеплак, которая вышла во двор, - быстро домой, обед на столе!

-         Я тебе потом расскажу, - сказала Мари-Эдвиж и побежала к дыре в заборе.

Когда я пришёл домой, папа посмотрел на меня и сказал: «Ну как, Николя, нашёл свою подружку? Теперь настроение получше?» А я не ответил, я побежал в свою комнату и изо всех сил как дал ногой по шкафу.

Что это она, в самом деле, за ерунду мне рассказывает про свои каникулы? Мне это вообще не интересно.

А её Жанно дурак и урод!